Читать книгу "Девятая могила - Стефан Анхем"

Если бы его по ошибке также не обвинили в убийстве привинченной женщины, которую прибило к берегу острова Вен, его бы наверняка осудили. Но его, наоборот, оправдали, и он обещал самому себе никогда в жизни не упускать ни одной детали, даже очень незначительной и мелкой на вид.

И пока что это получалось.

Поэтому ему было незачем беспокоиться, и он мог посвятить остаток вечера тренировке. Качание пресса на брусьях, отжимания, двойной армлифтинг, поворотное качание пресса с гантелями и румынская становая тяга. Он выполнил весь комплекс упражнений три раза, закончил на пределе и все еще чувствовал, как у него стучит в груди.

И тут это произошло.

Словно по сигналу, он услышал, как в щель для почты просунули какой-то предмет, и тот упал на пол. Когда Бенни вышел в коридор, чтобы посмотреть, что это, прихожая уже была заполнена белым дымом.

Он попытался выбраться оттуда, но был не в силах ни отползти назад, ни пробраться вперед. Последнее, что он запомнил: кто-то вошел во входную дверь, подошел к нему и склонился над ним.

Кто-то в темной грубой одежде и в противогазе.

И теперь он лежит здесь, приклеенный скотчем к собственному кухонному столу, и понятия не имеет, что его ждет. Но это не значит, что у него отсутствуют опасения. Он сразу же отмел идею о том, что это полиция, как нечто совершенно неправдоподобное. Но за те немногие минуты, что он был в сознании, он в мельчайших подробностях прокрутил в голове каждый из своих старых подвигов.

Сначала он был уверен, что это одна из его «неудач». Кто-то из самых первых, кто остался в живых и теперь жаждал мести. Но, поразмыслив, пришел к выводу, что никто из них не обладает качествами, которые требуются для того, чтобы подвергнуть его такому испытанию. Он предположил, что это родственники жертвы в Рюдебекке, но потом отбросил и эту мысль.

Он услышал, как кто-то встает с дивана в гостиной. Значит, он не один. Он попытался повернуть голову, чтобы увидеть, кто вошел в кухню, встал прямо за ним и завязал ему глаза.

«Начинается, – подумал он. Что бы ни случилось, сейчас это начинается».

29

«Фабиан.

Я не знаю, в котором часу ты придешь домой. Если вообще придешь. Не вмешиваюсь в то, чем ты занимаешься, но, пожалуйста, давай о себе знать. Ради детей. Особенно Матильды, которой все время кажется, что мы разводимся. Что ты такое ей сказал? Она спросила меня, расстались ли мы, и я не знала, что ответить.

Мы расстались?

Теодор – совсем другое дело. Я понятия не имею о том, что он делает по вечерам, но убеждена, что ничего хорошего. Так что независимо от того, как у нас сложится в будущем, мы должны с этим разобраться. Вместе.

Если хочешь есть, в холодильнике кое-что осталось.

Соня.

P.S.: Все выходные буду в мастерской».

«Она сдалась», – подумал Фабиан, взял с обеденного стола написанное от руки письмо и спрятал его в шкафу среди лекарств. На самом деле он хорошо понимал ее. Он даже был готов согласиться с ней, что, пожалуй, это единственный правильный шаг. Но хотя все было очевидно, он не мог себя заставить его сделать. Он никогда не сможет себя простить, если потом окажется, что решение было ошибочным. Что это на самом деле просто немного затянувшийся кризис, который никак не хотел их отпускать.

Он достал из холодильника контейнер и открыл его. Грибное ризотто. Одно из его самых любимых блюд. Никто не готовит его так вкусно, как Соня. Он взял вилку и, чтобы не будить остальных звуком микроволновки, съел его холодным прямо из контейнера. Пока Фабиан ел, он решил, что ничего еще не кончено, пока они не предприняли последнюю честную попытку.

Доев ризотто, он засунул контейнер в уже переполненную посудомоечную машину, погасил свет и пошел в ванную комнату, где принял душ, почистил зубы и зачем-то затеял целое дело с зубной нитью. Стоматолог ругал его все больше и больше, угрожая потерей зубов, если он вскоре не начнет ее использовать, и, судя по запаху окровавленной нити, это были не пустые угрозы.

В спальне он услышал, как Соня спит самым глубоким сном. Никто не издавал во сне такие звуки, как она. Ее тяжелое прерывистое дыхание время от времени переходило в легко похрапывание, такое характерное, что даже ей самой не удавалось его сымитировать в те разы, когда она пыталась обмануть мужа и сделать вид, что спит.

Он поставил будильник на семь часов и заполз под одеяло. Ему просто необходимо несколько часов отдохнуть, пока их криминалист Хилливе Стуббс ищет следы в комнате отдыха в здании Риксдага и в ремонтируемой квартире, а тело Гримоса осматривают судмедэксперты. К тому же у Малин открылось второе дыхание, и она вернулась в дежурную часть Риксдага для детального изучения записи с камеры наблюдения, чтобы попытаться опознать охранника, окликнувшего Гримоса.

Она хотела, чтобы он пошел с ней, но он отказался, прекрасно понимая, что это затишье перед бурей и, может быть, его последний шанс вздремнуть. В течение получаса станет известна новость о смерти министра, и даже если Эдельман скроет самые страшные подробности, газеты вскоре все разнюхают, и заголовки будут один хуже другого.

Но сейчас совсем не это не давало ему уснуть. Понимание, что Соня признала себя побежденной, не давало ему покоя. Все прекрасные годы их совместной жизни, они что, просто перечеркиваются?

Нельзя допустить, чтобы это произошло. По крайней мере, не таким образом. Они могут хотя бы попытаться поговорить друг с другом. Честно говоря, Соня не раз предлагала пойти к специалисту и высказывала различные идеи о том, куда им обратиться. Но он противился каждому предложению и считал, что она раздувает проблему. Разве они не могут просто сесть и все обсудить, без постороннего человека, который все равно только зарабатывает деньги?!

А ведь на самом деле он просто не может собраться с духом.

Он перекатился на Сонину половину и зарылся под ее одеяло. Она была теплой, и ее волосы слегка пахли масляной краской, хотя она недавно приняла душ. Она слишком глубоко спала, чтобы заметить его присутствие. Она не отреагировала, даже когда он произнес ее имя. Но может быть, она все равно слышит сквозь сон, подумал он, наклонившись к ее уху.

– Соня, я тебя люблю. Знай это. Я люблю тебя больше всего на свете, – прошептал Фабиан. – И заверяю тебя, что я не сдался. Отнюдь не сдался. Ты слышишь? И если ты хочешь, чтобы мы пошли к специалисту, мы пойдем. Хорошо?

– М-м-м…

Был ли это ответ или просто звук, сказать невозможно.

– Соня, я тебя люблю, – прошептал он еще раз. – Фабиан тебя любит.

– Я тебя тоже люблю… – выдохнула она так тихо, что он едва расслышал.

Но для Фабиана этого было вполне достаточно.

30

Бенни Виллумсен не знал, как ему реагировать. Чувства, как и мысли, разбегались в разные стороны. С одной стороны, он испытывал растущее беспокойство перед тем, что его ждет. Перед вероятной болью. Без всякого сомнения, он заслужил ту или иную форму наказания. На самом деле странно, что только сейчас кто-то из его предыдущих жертв, или «неудач», как он предпочитал их называть, решил взять правосудие в собственные руки. Но он совсем не готов признать свое поражение. Одна только мысль о том, сколько ему осталось сделать, причиняла ему боль. Он столько всего придумал, но никогда не претворит это в жизнь.