Читать книгу "Лампа разыскивает Алладина - Дарья Донцова"

Естественно, Света оставалась с мамой. А еще уМарии Кирилловны появилась кошечка, очаровательное серо-дымчатое существо. Нунельзя же было оставить малышку в одиночестве? Поэтому Мария Кирилловна ходилапо концертам, а Света сидела дома и пасла киску. У мамы ведь случались приступыжестокой мигрени, а купировать их помогало лишь одно средство: посещениетеатра, консерватории или зала имени П.И. Чайковского. Предвижу сейчасудивленные ухмылки тех, кто мучается сосудистыми спазмами, но ведь мигрень вещьплохо изученная, и никто пока не объяснил, почему она вдруг отступает. Вовсяком случае Мария Кирилловна уходила из дома, держась за виски, правда, глазаее блестели ярко, а на щеках играл румянец.

В результате предпринятых заботливой матушкоймер к двадцати пяти годам Светлана не имела ни одного кавалера, но мать неволновалась по поводу того, что дочь останется старой девой.

– Замужество – это беда, – вещалаона, будучи на протяжении многих лет довольно счастливой семейной дамой, –от детей и мужа одни неприятности. Разве плохо тебе живется около меня?

Светлана кивала и опускалась в кресло связаньем. Она была умелой мастерицей, мамочке, правда, не нравилось хоббидочери, но чего не сделаешь ради любимого дитяти, станешь терпеть и видотвратительных клубков в простой корзинке.

Потом Светлана внезапно заболела, ее тошнилопо утрам, она осунулась, затем вдруг резко пополнела, округлилась… и черезнекоторое время Мария Кирилловна в ужасе поняла: дочь беременна.

Абсолютно искренне на этот раз схватившись засердце, мать устроила Свете допрос с пристрастием и узнала невероятную вещь:дочь ждет ребенка от соседа, Никиты Круглова.

Следующие месяцы превратились в настоящий ад.Не умеющая сдерживать себя Мария Кирилловна понеслась к Кругловым и устроилатам такой страшный скандал, что Милу, тоже беременную жену Никиты, отвезли вродильный дом.

– Сволочь, – вопила забывшая овоспитании Мария Кирилловна, – мерзавец! Супруга брюхата, так он решил настороне поживиться! Я тебя засужу!

Никита с огромным трудом вытолкал разбушевавшуюсяМарию Кирилловну за дверь. Вяльская ушла, но утром вернулась снова, горяжеланием продолжить битву. Дверь ей отворила Нелли Тимофеевна, мать Милы. Неуспела Мария Кирилловна разинуть рот, как ей в лицо выплеснулось ведро воды.

– Пошла вон, – рявкнула НеллиТимофеевна, – вырастила б…, которая под женатых мужчин подкладывается!

Пришлось Марии Кирилловне спасаться бегством.Никита и Мила уехали невесть куда, кто у них появился на свет, Вяльская незнала. Она теперь грызла свою дочь. Каждый день начинался с вопля:

– На аборт! Немедленно!

Но мягкая, податливая, безвольная Светлананеожиданно пошла к отцу. Мстислав Сергеевич нахмурился и впервые в жизни наорална жену. Мария Кирилловна притихла, скандалы в доме прекратились.

Ну а затем стряслось несчастье. Светланаумерла, а Марии Кирилловне пришлось взять Аллу.

Внучку бабка воспитывала отточенным на дочериспособом, с малолетства пыталась подчинить себе, изо всех сил шантажировалалюбовью, но Аллочка не слушалась, убегала от нянь и проявляла всяческое своеволие.

Однажды она увидела во дворе девочку-одногодкуи моментально познакомилась с ней. Новая подружка, Олеся Круглова, оказаласьсиротой. Некоторое время назад ее родители погибли в автокатастрофе, и ребенказабрала к себе бабушка.

Обрадовавшись, что у нее появилась такаязамечательная новая подруга, Аллочка прибежала домой и во время ужина сталарассказывать Марии Кирилловне о знакомстве. И тут началось!

Старуха швырнула о пол тарелку и заорала:

– Сволочь!

Испуганная Аллочка юркнула под стол. Никогда онане видела бабушку в подобном состоянии, до сих пор Мария Кирилловна неустраивала дебошей, она в основном рыдала и слезами добивалась от окружающих,чего хотела.

На следующий день, выйдя во двор, Алла вновьувидела Олесю, та тихонько поманила ее пальцем. Девочки мышками скользнули заугол, спустились в подвал дома и там совместили полученную дома вчераинформацию. Оказывается, Нелли Тимофеевна, бабушка Олеси, тоже разбушевалась,но она еще и открыла внучке всю правду. Аллочка могла лишь по отдельным выкрикамМарии Кирилловны составить представление об истинном положении вещей.

– Значит, мы сестры, – подвела итогОлеся, – сироты. Родителей ни у тебя, ни у меня нет. Надо держатьсявместе. Я старше и стану о тебе заботиться.

Вот так началась их дружба, которую не смоглисломать ни Мария Кирилловна, ни Нелли Тимофеевна. Старухи старательно делаливсе, чтобы рассорить сестер, но от этого дружба школьниц делалась лишь крепче.В конце концов бабки смирились и даже стали сухо здороваться друг с другом, апосле кончины Нелли Тимофеевны Мария Кирилловна милостиво сказала:

– Можешь приходить к нам раз в неделю.

Олеся скрыла улыбку и кивнула.

– Хорошо.

Говорят, что дочь часто повторяет судьбу своейматери. Уж не знаю, справедливо ли подобное утверждение, но в шестнадцать летАллочка забеременела от одноклассника и, побоявшись кому-либо сообщить осодеянном, стала ждать, что неприятность рассосется сама по себе. Ясное дело,что ничего хорошего не получилось. Марии Кирилловне снова пришлось пережитьстрессовую ситуацию.

К удивлению Олеси, тоже слишком позднопонявшей, в чем дело, Мария Кирилловна вдруг повела себя благородно.

– Всякое случается, – спокойносказала она, – рожай ребенка, вырастим. Поздно уже об аборте думать,который месяц идет.

Аллочка бросилась бабушке на шею.

– Ты самая лучшая! Я выучусь напарикмахера и буду всех кормить.

Олеся, присутствовавшая при пасторальнойсцене, увидела, как Марию Кирилловну передернуло, но старуха сдержалась и сухосказала:

– Поживем – увидим, жизнь длинная, многочего стрястись может!

Сказала, как каркнула. Аллочка не доносиларебенка. У нее начались преждевременные роды. Младенец не выжил, так и неставшую мамой школьницу привезли домой. Алла выздоровела и вернулась назанятия. Поскольку живот у нее был невелик, в классе ничего не заподозрили, всесчитали, что с Вяльской приключился сильный грипп, давший осложнение. ОднаОлеся была в курсе событий, но она крепко держала язык за зубами. И еще, ослучившемся знал «автор» беременности, одноклассник Аллы, но он тожепомалкивал, сообразив, что шум ему ни к чему.