Читать книгу "Скверное дело - Селим Ялкут"

— Жаль. — Отвечал Плахов.

— Тогда в чем дело? Зачем вам возвращаться? Что вы собираетесь выиграть?

— Ничего. Мы проиграем. Но это не значит, что нужно бежать.

— Дурак. — Сказала англичанка (видно, искренне). — Сами говорите, Павел вас предал…

— Ну, договаривай. — Попросил наверху Леня.

— Не хотите объяснить, не нужно. Я давно вас предупреждала.

— Гадина. — Заметил Леня. — Вербует.

— Элен, вы же знаете. Я не могу бросить музей, не могу бросить работу. У меня люди. А теперь эта история. Вы бы видели, как меня досматривали на таможне. До нитки все перебрали. Очень кстати. По крайней мере, знают, что я чист.

Нужно было слышать, как расхохоталась англичанка.

— Молодец. — Похвалил Леня. — Интересно, что она знает? — И поглядел на диктофон. Тот работал исправно.

— Знаю, так продолжаться не может. — Откликнулась англичанка.

— Давай, давай. — Сказал Леня. Он был в азарте.

— Вы — историк, Алексей. Росии — тысяча двести лет, как Риму, как Византии. Цивилизации гибнут. С этим ничего не поделаешь. Ничего нет, кроме самой жизни. То, что вы получите у нас, вы не получите нигде. Вас просто не станет. Вы пришли неизвестно откуда и отправитесь в никуда. Есть только сегодня. Вместе мы могли бы сделать больше. Мне жаль вас. Даже воды холодной нет… Эта ваша Маша…

Плахов отмолчался, а Леня возмутился. — Ты по делу говори. Что ты все Маша, Маша… Маша будет раз в месяц передачи носить…

— А что с Кудумом? — Спросил Плахов. Он хотел изменить тему.

— Во Франции твой Кудум. — Подсказал Леня. Только вчера он вкратце обсудил эту тему с Балабуевым.

— Не знаю. Не удивлюсь, если Павел… А, впрочем… — Сказала англичанка.

— Не ты скажи, что впрочем… — Сказал Леня.

— Георгис в Афинах.

— А это кто такой? — Насторожился Леня.

— Он собирается к вам. — Сказала англичанка.

— Я его не видел после похорон.

— Ага. — Догадался Леня. — Ученый.

Наступила долгая пауза. Леня отхлебнул из банки. Немного осталось… Сейчас все прояснится…

— Ноги устали. — Пожаловалась англичанка. — Туфли помогите снять, кавалер.

Видно, Плахов устроился на колено, помогать. — Стол мешает.

— Что тебе стол. — Сказал разочарованно Леня, не ведая, что последует дальше. Возникла пауза. Потом металлический шелест (Лене он напомнил начало утреннего зова с минарета). Стало невыносимо тихо. Леня ощутил даже спиной, он готов был проклясть себя… Плахов наткнулся на жучок и сейчас показывает его англичанке. С той стороны раздался кашель. Ясно, рассматривают находку.

— Что это? — Пискнул потрясенный Плахов.

Снова пауза. Потом женский голос: — Мало того, что они каждый день…

— Вы думаете? — Спросил Плахов… И все стихло. Жучок прохрипел и замолк.

Леня перевел дух. Такое впечатление, сейчас ворвутся к нему в номер. Хоть это, конечно, ерунда. Элен явно подумала на турок. Хорошо, если так. Но Плахов не дурак. Его номер, а он причем? Начнет соображать… Леня заметался (не забыв проверить запертую дверь). Мысль пошла пунктиром. А как здорово все получалось… Он бы… А что теперь?., ясно, на турок подумают… Плахов лопух… Или нет?.. Конечно, лопух… Нужно поаккуратнее…. И вообще, что теперь делать?… Последняя мысль Леню отрезвила. Пора ему было возвращаться.

На следующий день Леня взял себе отпуск. Проехался по Босфору, на набережной съел бутерброд со свежей рыбой. Молодцы турки. Бочком, бочком, а выбрались в цивилизацию. Нам бы так…

Заснял незаметно раскоп и его обитателей. С разных точек и привязкой к местности. Техника позволяла. С Карапузом Леня встретился отдохнувшим и бодрым. Привел в порядок мысли. — Сворачиваемся. — Сказал огорченный Карапуз. — Пришла злая. Кто? Кто? Да, эта англичанка чертова. Всех распустила. Каникулы на месяц. А то и больше. Разве они скажут.

— С чего она так?

— Кто знает? Москвич уезжает… За две недели вперед получу, а там, как жить? Такое место. Размечтался. Ну, как с твоей фирмой? — Карапуз заглядывал Лене в лицо.

— Отчитаюсь перед начальством, дам знать. Знаешь, какой наш бизнес… Идем. Если не пьешь, поедим, как следует. Только учти, плачу я.

— С какой радости?

— Считай, повезло.

— Я местечко знаю. Пойдем, раз ты такой добрый.

Глава 25

В комнате по другую сторону коридора в служебной части музея стоял, прикрытый пустой вешалкой, железный шкаф. — Трудно было не заметить. — Бормотал негромко Балабуев. — Но и сейчас не поздно.

Действительно, не поздно. Охранник распахнул металлические дверцы, и, не глядя на Балабуева, сказал: — Готово… Боковым зрением он Балабуева достал, но того интересовало сейчас содержимое шкафа. Следователь провел рукой по корешкам папок и стал стаскивать их на стол.

— Ну, девочки, налетайте. А вы, Федор, чего стесняетесь?

— Рабочий день закончился. — Заявил обнаглевший Картошкин. Он чувствовал, что взял верный тон.

— Смотри, какой гордый, прямо диссидент.

— А вам не нравится?

— Почему? Нравится. (Еще бы не нравилось, Картошкин завоевывал авторитет буквально на глазах.) Так вот. — Следователь обратился ко всем, только охранника отпустил, все же он Балабуева смущал. — Насчет рабочего дня. Не только не закончился, но еще не начинался. Или работаем, как я скажу, или расходимся по домам, музей опечатываю, а продолжу уже в другом составе.

— И все-таки… — Не сдавался Картошкин.

— Не нужно, Федор. — Света тронула бунтаря за руку. Как важна женская поддержка в борьбе с произволом. Картошкина отпустило.

Все дружно уселись за стол. Если бы только Балабуев знал, с чего начать. С чего? В таких случаях он рассчитывал на вдохновение.

Рабочие журналы, перечень результатов. Каких? Зачем? Как и все люди действия, нацеленного на результат, Балабуев считал ученых бездельниками. Не науку в целом, а многих ее служителей. И факты под рукой, не нужно далеко ходить. Вот эти отчеты. Знать бы, что искать? И есть ли оно здесь — это искомое? Балабуев перелистывал страницы. Похоже, не то. И это не то.

Тут Балабуева толкнуло под руку. Стоп. Отчет о командировке в Стамбул пятилетней давности.

— Что так и значится — Царьград? — На полях было написано.

— Официально, Константинополь. — Наташа отвечала. — Это для своих. Павел Николаевич, видите, сбоку написал: Для дорогих женщин, чтобы историю не забывали.

— А как Плахов?

— Для служебного пользования — только Константинополь. Византийцы — они же греки, ромеи.