Читать книгу "Синий мопс счастья - Дарья Донцова"

– Офигеть прямо, – дудела своеКарина, – у «четверок» ведущий не пришел. Катастрофа!

Я посмотрела на двери в студии. Мне через часидти в правую, оттуда ведет вещание «Бум», а слева находится радиостанция,которая называется «Сорок четыре». Обе принадлежат одному хозяину, ихсотрудники работают бок о бок в соседних комнатах, но рассчитаны выпуски наразную аудиторию. «Бум» адресован молодежи, в основном тем, кто еще не справилдвадцатипятилетие, «Сорок четыре» без устали вещает для пенсионеров. «Бум»много времени отдает музыке, встречам с деятелями шоу-бизнеса, всякимвикторинам и конкурсам. Диджеи «Бума» изъясняются на особом сленге, который неимеет ничего общего с русским языком. Мне потребовалось приложить максимумусилий и потратить много времени, дабы освоить местное «суахили».

«Сорок четыре» имеет совсем инуюнаправленность, основное место в его сетке занимают «бубнильные передачи»,которым охотно внимают бабушки. Музыку здесь передают соответственную: народныепеснопения, Людмилу Зыкину, классику, романсы.

Хитрый владелец двух полярных точек рассудилправильно: кто в наше время в основном слушает радио? Молодежь и старики,остальные работают. Правда, имеется еще масса людей в конторах, автолюбители,но нельзя же охватить всех!

– Ну ты прикинь, – жаловалась Карина, –что делать-то, а? Гость ждет, приличный человек, профессор, языки изучает. Чтоя ему скажу? Извиняйте, диджей запил? Ну, блин, блин, блин!

– Никогда не опаздываю, – быстросказала я, – меня ругать не за что. Всегда являюсь за час до эфира.

Внезапно в глазах Карины загорелся огонь.

– Верно! Твой отстой через пятьдесятвосемь минут пойдет. Быстро иди в «четверку»!

– С какой стати? – уперлась я.

– Лампуша, – взмолиласьКарина, – выручи, всего на полчасика. Дядечка симпатичный, Иван ПетровичКотов, говорит, как поет. Передача про русский язык, ее каждый раз разные людиведут, постоянного ведущего нет. Котик, спаси! Не дай бог, до главного дойдет,вышибет меня пинком на улицу. Милая, любимая, родная! Сама на пульт сяду,подстрахую!

– Хорошо, – кивнула я, – так ибыть!

– Ты мое солнышко, – взвизгнулаКарина и впихнула меня в студию, – располагайся.

Я села на неудобный стул и машинально нацепилана себя «уши».

– Завтра в Москве сухая, солнечнаяпогода, – раздался спокойно-равнодушный голос, – ветер слабый, осадковне предвидится. Днем плюс пятнадцать, по области плюс восемнадцать, ночью околодесяти градусов выше нуля.

Я удивилась безмерно. На дворе осень,холодная, слякотная, дождливая. Сегодня, например, с неба сыпалось нечто,больше всего похожее на мелкую крупу саго. Такие беленькие, крохотные, ледяныекатышки. И не снег, и не дождь, нечто непонятное, мерзкое. Оказавшись наасфальте, градины мигом раскисают и трансформируются в грязь. О какихвосемнадцати градусах тепла может идти речь?

Но времени на недоумение не осталось. В студиювошел пожилой дядечка, Иван Петрович Котов. Я привычно поправила микрофон иначала:

– Добрый вечер, дорогие радиослушатели!

Только бы не забыться и не начать по привычкевыдавать в эфир лексику радио «Бум». «Эй, хай, кексы, у меня лососевый шнурок спогонялкой Котов у визжальника».

Первые десять минут протекли волшебно. ИванПетрович четким, ясным «преподавательским» голосом рассказал много интересного.Потом я воткнула рекламу и улыбнулась гостю:

– Можете передохнуть минуту, и поедемдальше.

– К вопросу о том, что речь выдаетпроисхождение человека, – вдруг сказал Котов, – я принес с собойкассету, которая должна проиллюстрировать мой рассказ.

– Приготовь запись, – велела яКарине.

– Какую?

– Ту, что дал гость!

– Он мне ничего не показывал, –затрясла головой Кара с той стороны стекла, – влетаешь через двадцатьсекунд, прямо на хвосте рекламы.

– Без иллюстрации разговорбессмыслен, – начал «звездить» Котов.

– Где кассета? – нервно спросила я.

– У меня в сумке.

– Где кассета? – влезла с вопросомКарина.

– У меня в сумке, – машинальноповторила я и потянулась к красной кнопке.

– Не стану говорить без записи, –капризничал Иван Петрович.

Я хмыкнула. Теперь меня так просто ненапугать, не первый раз в эфире. Откажется болтать, отсеку его микрофон и стануиграть со слушателями в вопросы и ответы. Эка сложность.

Но тут Кара закивала, и я с облегчениемсказала:

– Сейчас мы послушаем специальносделанную запись, а потом Иван Петрович прокомментирует нам текст.

– Хто там? – раздался смутнознакомый голос. – Чаво дергаешь! На время глянь! Народ спит ищо, сранняявилася!

– Полдень на дворе, – ответилтоненький дискант.

– И чаво? Пшла отсюда.

– Вы Марийка?

– И чаво?

– Марийка?

– Ну.

– Ваша свекровь, Маша, дома?

– Не.

– А Павлик?

– Хто ты якая…

Иван Петрович уставился на меня, я на него. Игде я слышала этот диалог?

Гость отвернулся от микрофона и шепнул:

– Это не моя запись, вы с кем-тобеседуете, но я могу прокомментировать ваш разговор! Интересный материал.

Тут только до меня, как до жирафа, дошла сутьпроисходящего. В эфире сейчас звучит запись моего разговора с Марийкой,невесткой соседки Маши. Не надеясь на свою память, я записываю «показания».Аппаратом пользуюсь допотопным, взяла его у Кирюшки. Мальчику подарилисовременный диктофон, крохотный, плоский, вот он и решил выбросить старыйагрегат, в который следует вставлять кассету обычного формата, а немикропленку.

Сама виновата, повторила машинально за гостем«кассета в моей сумке», вот Кара ее и нашла в указанном месте!

Я быстро подняла над головой скрещенные руки.Звук стих.