Читать книгу "Под парусом надежды - Вера Колочкова"

– Ну хорошо… Тогда я завтра тебя кормить буду! Вкусно! Ты как, лишними калориями не озабочена?

– Не-а!

– Вот и отлично. Я утром встану, в магазин схожу, пока Егорка спать будет…

На этом и разошлись. Правда, она долго еще не могла уснуть, все ворочалась на старенькой скрипучей раскладушке. Еще и небо июльское вызвездилось так, что хоть всю ночь на него пялься, глаз не смыкая. И ночной прохладный ветер, залетевший на балкон, вдруг плеснул в лицо чем-то сладко-тревожным, незнакомым, и задрожало все внутри, и спина ни с того ни с сего выгнулась в странном томлении… Что это с ней? Не повар же Стас вызвал у нее в самом деле страсти небесно-телесные? Она ж ничего такого… Она просто помогает человеку в беде, и все… И вообще, у нее Кирилл есть! И пусть все будет так, как и было! Кирилл пусть будет бой-френдом, повар Стас – просто счастливым человеком, а она – доброй самаритянкой… Вот захотелось ей самаритянкой побыть, и все тут! А что? Имеет право, в конце концов…

Заснула она только под утро, когда рассвело уже. Хорошо так заснула, будто улетела куда вместе со сладким ночным ветром. А проснулась от странных отрывистых звуков – показалось, котенок где-то мяукает. Открыла глаза, удивленно уставилась на горестную Егоркину рожицу…

– Па-па-а-а… – снова тихонько взвыл мальчишка, глядя на нее с ужасом.

Даже сквозь толстую пелену непролитых Егоркиных слез Кира разглядела этот ужас и подскочила со своей раскладушки, будто им в самое сердце ужаленная:

– Егорка! Не плачь, Егорушка! Папа… Да он, наверное, в магазин ушел! Ты меня испугался, да? Ты не помнишь меня? А вчера днем, помнишь, мы вместе за столиком в кафе сидели? Ты сок пил, булку ел… А папа со мной разговаривал… – торопливо заговорила она, протягивая к нему руки.

Егорушка шарахнулся от нее испуганно, икнул и заплакал уже по-настоящему, сотрясаясь мелко и размазывая дрожащими кулачками слезы по щекам. Кира застыла перед ним растерянно, потом присела на корточки, сложила перед собой ладони ковшичком, заговорила, сама чуть не плача:

– Ну не надо, Егорушка… А папа мне вчера сказал, что ты плакать не будешь, когда проснешься… Он сказал, что ты встанешь, сам умоешься, потом мы с тобой позавтракаем… А как только мы позавтракаем, он сразу и придет…

– А-а-а? – продолжая плакать, поднял на нее отчаянные глаза мальчишка. – Правда-а-а?

– Ну конечно правда, маленький! Ты не плачь. Ты, наверное, испугался, когда проснулся? Место незнакомое… Ты вчера на руках у папы заснул, и он тебя ко мне сюда принес. Вот, говорит, тетя Кира, пусть мой сынок на твоем диване поспит. А я ему говорю: пусть поспит, конечно! Что мне, дивана жалко, что ли? А потом папа сказал, что ты у него молодец, что утром сам проснешься, сам умоешься…

Она долго еще говорила что-то ласковое и невпопад, пока не почувствовала, как перестало ходить ходуном в слезных судорогах маленькое Егоркино тельце, как глянули глазки уже вроде как и осмысленно, сверкнув ярко-голубой чистотой-промытостью.

– Ну вот… Ну и молодец… Не зря папа тебя хвалил… – сама удивляясь невесть откуда взявшемуся в ней всплеску педагогической чуткости, довольно проговорила Кира, поглаживая его по влажному и горячему темечку. – Ну что, пойдем умываться?

Егорка замотал головой, по всей видимости отвергая ее предложение, потом глубоко всхлипнул, потом предложил неуверенно:

– Нет… Лучше сразу завтракать…

– А что? В этом есть свой резон! Давай так и поступим! – обрадовалась хоть какому-то сдвигу в общении Кира. – В конце концов, сегодня выходной, верно? А по выходным знаешь что можно? Не знаешь? А я тебе скажу! По выходным можно позволить себе такую вот роскошь – не умываться перед завтраком! Только не часто, конечно. Раз в месяц всего.

– Ага… – радостно закивал Егорка, запоздало всхлипнув на вдохе.

– Тогда вперед! На кухню! Ты что будешь кушать? – озабоченно спросила она. – У меня в холодильнике котлеты есть, молоко… Давай кашу манную сварим?

– Нет. Я не хочу кашу. Я закипанку хочу. Ту, которую папа готовит, – сделал неожиданный заказ Егорка, топая за ней на кухню.

– А что это – закипанка? – растерянно повернулась к нему от холодильника Кира. – Я и не знаю…

– А это такое… с творогом! Сладкое такое!

– Сладкое? С творогом? Нет, все равно не знаю…

В этот самый момент коротко тренькнул дверной звонок – деликатно очень, будто стоящий за дверью человек извинялся таким образом за доставленные ранним приходом утренние неудобства. Кира с Егоркой вздрогнули одновременно, потом глянули друг на друга радостно-вопросительно.

– Папа? – с тихой надеждой прошептал Егорка.

– А… Ну да, это папа твой, наверное… – на цыпочках направляясь к двери, тоже тихо проговорила Кира. – По крайней мере, будем надеяться, что это твой папа…

Дверной глазок выдал ей виновато улыбающееся и выпукло-вытянутое лицо Егоркиного папаши, и она с удовольствием повернула ручку замка, представ перед ним, как была, косматая да неумытая. В легкомысленной летней пижаме. Короткая маечка на лямочках, совсем минимальные, похожие на трусы, шортики. Из кухни уже бежал навстречу отцу Егорка, пыхтя и повизгивая от счастья.

– Ну вот, я же говорила тебе… – отступила она от двери, давая Егорке дорогу. – Никуда твой папа не денется! Видишь, он в магазин ходил! – И, обращаясь к Стасу, развела руками растерянно: – Слушай, тут история такая… Все утро твой сынок какую-то закипанку с меня требует… А что это – закипанка? Никогда про такое блюдо не слышала! Что-то там закипать должно, что ли?

– Нет, ничего не должно там закипать, дорогая хозяюшка. Закипанка – это всего лишь запеканка, к твоему сведению. Просто у Егорки манера разговора такая – он любит или слоги переставлять, или буквы лишние добавлять. Ему кажется, что так звучит лучше. Звонче намного. Вместо баночки говорит банточка, вместо веточки – венточка. Ну и так далее…

За разговором прошли на кухню, и Стас принялся ловко выгружать из пакетов содержимое, наполняя полупустой холодильник. Потом постоял над ним, оценивая глазом полученный результат, и вдруг хлопнул себя по лбу, проговорил озабоченно:

– Так. А желатин я забыл купить конечно же… И лук тоже…

– А зачем тебе желатин с луком? – подозрительно спросила Кира. – Я ни за что не буду есть желатин с луком, и не надейся!

– Нет. Не будешь, конечно. Ты будешь есть пудинг из сыра, пампушки картофельные и самбук из свежих слив.

– Из свежих слив… чего? Огласите, пожалуйста, весь список еще раз…

– Ну, самбук… Это разновидность мусса такая. Плотнее немного, чем мусс. Туда добавляют сырые яичные белки, а сливы слегка запекают, прежде чем протереть… И еще желатину немного. В общем, вкусно очень. У тебя желатин в доме есть?

– Не знаю… Сейчас посмотрю…

Желатин у Киры в доме нашелся. И лук нашелся. Усевшись на табурет рядом с Егоркой, она с интересом стала наблюдать за происходящим в их неказистой кухоньке действом. Прямо передача «Смак» развернулась во всей красе у нее перед глазами. Только телевизионных камер не хватает. Или – как там еще? «Едим дома»? «Кулинарный поединок»? Все мелькало и крутилось у Стаса в ловких руках, и сам он поворачивался быстро и упруго, изредка с улыбкой на нее посматривая.