Читать книгу "Девушка с амбициями - Татьяна Веденская"

– Он давно так заливается? – осторожно поинтересовалась я.

– Все время, – ответил отец. – Все чертово время, пока тебя нет.

– Понятненько, – я тихо вынула из его рук ребенка и принялась убаюкивать. Но про себя отметила, что от папы ощутимо попахивает тем самым Аганесовым остаточным коньяком, что я в качестве взятки оставила с утра. Максим, получив доступ к груди и поменяв очччень грязный памперс, заснул с выражением лица человека, уставшего бороться с непроходимой тупостью окружающего мира. Я положила его в кроватку и пошла пить чай. Внезапно я обернулась.

– Что ты делаешь? – обалдело спросила я папу.

– Что же ты не орешь? Давай. Ну, давай. Ори, ну. А-уа-уа! Гад какой, ну покажи мамочке, как ты умеешь орать, – корчил папа дикие рожи спящему Максим Максимычу и тряс стенки детской кроватки. Максим игнорировал все. Я забрала остатки коньяка (не больше трети) и ушла в кухню. После того, как папа допил коньяк, держа бокал трясущимися руками и взахлеб рассказал мне все свои тридцать три мучения, я поняла. День удался.

Собеседование, которое отняло у меня столько сил, было первым звеном в длинной цепочке дней, поглотивших мое время и мою личность в обмен на купюры зарплаты. Меня приняли. Я всегда знала, что то, как я себя ощущаю и то, как я выгляжу не совпадают. Знала это и пользовалась, уверенно и даже нагло лоббируя процессы в то время, когда у самой внутри тряслись все поджилки. Видимо, в том отвратительном сером посольском кресле я смотрелась не совсем отвратительно. Во всяком случае меня приняли в первом чтении, как и закон о статусе судей в Российской Федерации или любой другой закон. Поэтому и у меня было второе, а также третье и четвертое чтение. Но Дашка не обманула, первое было самым страшным. Когда я пришла на второе, меня допрашивали гораздо дольше по времени, но никто уже не пытался давить и запугивать.

– Они уже проверили тебя на вшивость, – пояснила Дарья.

– И что? Блох нет?

– Ну, этого я не сказала. Нас тут на вшивость проверяют не переставая, так что имей в виду, – я поимела в виду. Я очень быстро скопировала и надела на свое лицо выражение отсутствия признаков человеческого существа. Всем своим видом я показывала, что я только робот для ответов на вопросы и перемещения в отведенной допуском территории. Второе собеседование было гораздо более личным и подробным. Меня расспросили про всех моих родственников, любовников, друзей детства. Во мне искали шпиона, но безуспешно. Моя любовь к родине перегорела еще в детстве, так и не засияв должным образом. А последний трюк с дефолтом убил во мне даже простое человеческое терпение к Родине.

– Вы сочтете необходимым сообщить в ваши ФСБ о фактах угрозы с нашей стороны, – спросили меня в третьем чтении.

– Я очень нуждаюсь в заработной плате в размере, эквивалентном семистам долларам США. Я готова молчать рыбой о любых ваших тайнах. Хотя по моему допуску у меня не должно быть особенно ценной информации в руках.

– Вы понимаете, что будете работать на территории другого государства? – о да. Я понимала. Мне рассказали в подробностях о всех тех способах вербовки нашими спецслужбами их сотрудников. Я осознала, что вполне возможно, меня примутся шантажировать, взывать к моей совести, пугать тюрьмой и лишением права выезда за границу.

– Семьсот долларов – и я выстою. Дайте мне вашу зарплату – и вы будете как за каменной стеной. – Я несла на собеседованиях полный бред и сама осознавала это. Но, похоже, что моим потенциальным работодателям это нравилось. Тем более что я делала все с этим моим комичным каменным лицом преданной собаки Баскервилей. Глядя на меня становилось понятно и ежу, что я за зарплату Родину продам или уже почти продала. Только я про себя понимала, что если найдется такой орган внутренней безопасности Родины, который предложит мне сумму, эквивалентную тому геморрою, на который он меня подставит просьбой немного «постучать», я сейчас же исполню свой священный долг перед отчизной. Я так полагаю, что это и моим работодателям было известно. Но наши спецслужбы всегда и особенно теперь представляли из себя стадо жадных и недалеких рвачей, которые живут другим миром и другими законами. И вряд ли они предложат мне что-то посущественнее спокойной совести на нищей старости. Это меня не устраивало.

В четвертом чтении меня наконец приняли. Я подсчитывала будущие барыши и потирала руки. Мне сказали, что со следующего месяца я должна выйти на работу. Первую неделю я буду проходить стажировку, после которой должна буду сдать экзамен. Но даже и после этого экзамена я в течение четырех месяцев буду работать в режиме испытательного срока, при котором меня имеют право уволить без объяснения причин.

– Это вас не пугает? – последний раз спросили меня.

– Меня уже почти ничего здесь не пугает, – гордо ответила я. Первого марта я впервые вышла на работу, оставив Максим Максимыча с некоей особой из соседней пятиэтажки. Второго марта я поняла, что пугаться еще очень много есть чего. Потому что попала я в самую настоящую армию. И по законам жанра, моя армия начиналась с учебки.

– Лапина?

– Это я.

– Не «Это я», а я. Просто «Я».

– Хорошо.

– Не хорошо, а «Есть».

– Есть.

– Хорошо. Вот вам Устав. Его необходимо прочитать до послезавтра.

– Весь, – я удивленно осмотрела талмуд объемом с гражданский кодекс. Помнится, на его изучение мне давали в институте около трех месяцев. А ведь он был на русском.

– Весь в общих чертах. Это понятно?

– Так точно, – по инерции ответила я и оказалось, что в тему.

– Это коды. Их необходимо заучить наизусть. – Старший охранник протянул мне листик с буковками и циферками.

– Что это? – обалдела я, – это тоже до послезавтра?

– Нет. Это за сегодня. Коды и Устав выносить с территории нельзя! Имейте в виду.

– А как же их выучить? – опешила я.

– Учить здесь.

– А когда? – уперлась я и кажется, достала учителя.

– Когда получится. Я не гарантирую, что у вас все получится. Если у вас нет памяти, то вы, к сожалению, вряд ли пройдете квалификационный экзамен.

– Извините, – буркнула я и уткнулась в талмуды. Сначала я решила почитать устав. Однако такой объем немецкого, особенно технического, меня убил и я принялась за коды.

– А что это вообще такое? – в сердцах спросила я.

– Это очень просто. С помощью этих букв и цифр мы все переговариваемся по рации, чтобы другие слушатели не могли понять, о чем речь. Вот, например, код чрезвычайной ситуации. А если слышишь этот – значит на территории террористы.

– Понятно, – пробубнила я и принялась зубрить. В семь часов я пришла домой с чугунной головой и красными от постоянного всматривания глазами. Меня сопровождала Дарья, решившая лично проинспектировать меня в мой первый рабочий день. Моя новоиспеченная няня исчезла из дома в мановение ока и мне на руки положили Макса.