Читать книгу "В.И. Ленин. Полная биография - Владлен Логинов"

Второй раз, 4 дня тому назад, я снова поехал… Я только что вошел вниз, с Беленьким, как в комнате справа от входа Беленький мне показал рукой в окно, сказал: “вон его везут”. Я подошел к закрытому окну и стал смотреть. На расстоянии шагов 25-ти вдруг он меня заметил, к нашему ужасу, стал прижимать руку к груди и кричать: “вот, вот”, требовал меня…

…М.И., взволнованная, говорит: “раз заметил, надо идти”. Я пошел, не зная точно, как себя держать и кого я, в сущности, увижу. Решил все время держать с веселым, радостным лицом. Подошел. Он крепко мне жал руку, я инстинктивно поцеловал его в голову. Но лицо!

Мне стоило огромных усилий, чтобы сохранить взятую мину и не заплакать, как ребенку. В нем столько страдания, но не столько страдания в данный момент. На его лице как бы сфотографировались и застыли все перенесенные им страдания за последнее время.

М.И. мигнула мне, когда надо было уходить, и его провезли дальше.

Через минут пять меня позвали за стол пить вместе с ним чай. Он угощал меня жестами малиной и т. д. и сам пил из стакана вприкуску, орудуя левой рукой. Говорили про охоту и всякие пустяки, что не раздражает. Он все понимает, к всему прислушивается. Но я не все понимал, что он хотел выразить, и не всегда комментарии Н.К. были правильны, по-моему.

Однако всего не передашь. У него последние полторы недели очень значительное улучшение во всех отношениях, кроме речи. Я говорил с Ферстером. Он думает, что это не случайное и скоропроходящее улучшение, а что улучшение может быть длительным…»2348

В этот же день, 25 июля, лечащие врачи – Гетье, Осипов, Ферстер и Доброгаев, посоветовавшись с Розановым и Обухом, приняли решение: поскольку попытки возобновить рефлекторно-речевые и другие упражнения Ленин решительно отвергает, отложить их на 1,5–2 месяца2349.

Но Владимир Александрович Рукавишников, проводивший с Владимиром Ильичом гораздо большее время, нежели лечащие врачи, заметил то, чего не усмотрела профессура. Он был уверен, что именно в июле Ленин определил свой собственный «план, по которому должно идти его выздоровление». И он сам продумал, какие именно задачи ему необходимо решать в первую очередь.

«Первое, на что он обращает свое внимание, – пишет о Ленине Рукавишников, – это беспомощность. Он замечает, что около него слишком много людей, и все потому, что он – больной лежачий. Вот если встать… Он обращает внимание на ногу, делает попытки двигать ею.

…Хорошо помню его первые попытки встать около кровати: вот он привстал, постоял и опять ложится… В последующие дни он делает попытки шагать, увеличивает число шагов. Далее он усложняет, прибавляет и придумывает другие упражнения для мышц. Из комнаты на террасу – две ступеньки, он и их использует для упражнения. И так с каждым днем становится крепче и независимее… С ногой дело, кажется, налаживается. Теперь все его внимание переносится на речь…

1 августа (Это случилось 2 августа. – В.Л.), гуляя с Надеждой Константиновной в саду, Владимир Ильич стал что-то требовать, произнося звуки “а”, “о”, “и”, “у”. Это было требование изучать азбуку. С этих дней он упорнейшим образом начинает учиться речи. И тут нам всем приходилось думать только о том, как отвлечь его чем-нибудь от напряженной работы, иначе он способен заниматься целыми днями»2350.

Занятия действительно увлекли его. Дежурные врачи фиксировали их почти ежедневно. Возвращаться к речевым упражнениям с доктором Доброгаевым Ленин не стал. Виктор Петрович Осипов полагает, что Владимир Ильич, видимо, не хотел выставлять на всеобщее обозрение проявления своей болезни – «это было ему неприятно».

Занимались они с Крупской по складной азбуке. Вслед за Надеждой Константиновной он произносил сначала буквы, затем односложные слова. Но складывать их из букв сам он пока не мог. Потом перешли к двух- и трехсложным, и число повторяемых слов возрастало с каждым днем. К 13 августа оно превысило 300 слов. Но главное, постепенно удалось устранить дефект, который прежде более всего волновал Ленина: полностью восстановилось понимание речи окружающих.

«Надежда Константиновна, – рассказывал В.П. Осипов, – опытный педагог, но для этих занятий нужно иметь специальные знания. Поэтому мы каждый вечер собирались и давали ей определенную инструкцию, и таким образом под нашим руководством она проводила эти занятия, протекавшие весьма успешно»2351.

Врачи объяснили Крупской, что «та форма болезни, которая была у Владимира Ильича, допускала восстановление речи. Быстрота и полнота этого восстановления зависят в очень большой степени от того, насколько человек способен к упорному труду над собой, насколько систематически, неустанно может она работать».

Объясняя это Ленину, Надежда Константиновна сказала, что «надо запастись терпением, что надо смотреть на эту болезнь все равно, как на тюремное заключение. Помню, Екатерина Ивановна [Фомина. – В.Л.], сестра милосердия, возмущалась этим моим сравнением: “Ну, что пустяки говорите, какая это тюрьма?”

Я говорила о тюрьме вот почему. Помнила я, как сидел Владимир Ильич в 1895 году в тюрьме. Он развил там колоссальную энергию. Кроме того, что он в тюрьме работал… руководил из тюрьмы работой организации… он связался и с товарищами по тюрьме… бодростью и заботой о товарищах дышало каждое его письмо…

В 1914 году Владимира Ильича арестовали в Галиции… и посадили в местную тюрьму… Очутился он вместе с сидевшими там раньше “преступниками”. Большинство было темных забитых крестьян… И в их среду внес Владимир Ильич бодрость… Он писал им заявления, растолковывал, что надо делать. “Бычий хлоп” – прозвали его сидевшие в тюрьме крестьяне, т. е. крепкий, сильный»2352.

С невероятным упорством Ленин продолжал свои занятия с Крупской. Видя его успехи, она была просто счастлива, а он, заметив это, всячески демонстрировал ей свое рвение в «учебе» даже тогда, когда уставал от напряжения и однообразия упражнений. Это подметил Рукавишников.

Наблюдая как-то за занятиями, Владимир Александрович видел, с каким вниманием слушает Владимир Ильич тексты, которые читает ему Надежда Константиновна. «Иногда требует перечитать то или другое место. Настроение, кажется, у обоих прекрасное.

Но вот она вышла. Ильич уселся, закрыв несколько лицо рукой, облокотившись на стол в задумчивой позе… И вдруг из-под руки катятся слезы… Чу, шорох. Шаги. Кто-то идет. Ильич выпрямился. Смахнул слезы… Как будто ничего не было…»

То же происходило и с грибами. С началом занятий его интерес к поиску грибов сразу упал. Но заметив, какую радость доставляют Надежде Константиновне их совместные прогулки, продолжал вместе с ней регулярно выезжать в парк – «по грибы».

И тот же Рукавишников заметил, что пока они были вместе, Ленин был весел, азартен и добродушно посмеивался над тем, что не видит она грибов у себя под ногами. Но если ее вызывали к телефону, он тут же «переставал искать грибы и становился равнодушным к этому занятию. Возвращалась Надежда Константиновна – и снова смех и активные поиски»2353.