Читать книгу "Я - Шарлотта Симмонс - Том Вулф"

Уважаемый мистер Торп!

Мы благодарны Вам за проявленный интерес к работе в компании «Пирс энд Пирс» и за возможность встретиться с Вами в то время, когда наша группа по подбору персонала находилась в Дьюпонте. Вы, несомненно, обладаете высокой квалификацией во многих аспектах, однако после тщательной проработки информации исполнительный комитет отдела кадров нашей компании пришел к выводу, что Ваши достоинства, к сожалению, не соответствуют нашим требованиям.

Мы, как представители отдела кадров, и я лично были рады встретиться с Вами и хотим пожелать Вам успеха в поисках работы в данном секторе экономики, если он по-прежнему будет представлять для Вас интерес.

Искренне Ваша

Рейчел Э. Фримен, менеджер по работе с высшими учебными заведениями

Отдел кадров компании «Пирс энд Пирс»

Вэнс глядел на Хойта с таким видом, словно ждал от него комментариев. Некоторое время оба молча смотрели друг на друга… и у Хойта был такой вид, словно он сам ждал комментариев от Вэнса. Наконец Хойт мрачно спросил:

— Ну и что ты думаешь об этой хрени?

— Что я думаю?.. Без понятия… я думаю, это похоже на то, что они отзывают свое предложение.

— Надо же, угадал! — воскликнул Хойт. — На самом деле отзывают, и не просто отзывают, а на хрен отзывают! Как можно вот так взять и кинуть человека, с которым уже было заключено соглашение?

— Ну, не знаю, — с сомнением в голосе сказал Вэнс. — Ты разве с ними подписывал контракт или вообще какие-нибудь бумаги?

— Нет! Какой на хрен контракт! Ничего я не подписывал, но на Уолл-стрит люди умеют держать слово, разве нет? Твое слово — это и есть хренов контракт, а? А иначе скажи, как на хрен все эти инвесторы и банкиры могут заключать миллиардные контракты по телефону?

— Да не знаю я. Как-то не задумывался об этом, — признался Вэнс. — Слушай, а был какой-нибудь свидетель — ну, кто-нибудь слышал, как она обещала взять тебя на работу?

— Вэнс, ты что, охренел, что ли? О чем я тебе толкую? — раскипятился Хойт. — Свидетели и прочая хрень — все это никому не нужно! На Уолл-стрит твое слово, на хрен, и есть твой хренов контракт и вообще любая сделка!

Вэнс в недоумении помолчал.

— Слушай, я правда не знаю. Просто не знаю, что тебе сказать, Хойт. Я даже не в курсе, применяется ли это правило в отношении приема на работу или нет.

— Послушай, — сказал Хойт, — я с тобой хотел поговорить вот о чем. Твой отец наверняка много кого знает из тех, кто занимается этим гребаным инвестиционным бизнесом, ну, адвокатов каких-нибудь и прочее. В общем, мне нужен любой человек, который знает, как засудить этих козлов, если они будут такую байду гнать. Можешь ты поговорить с отцом?

— Не знаю, не уверен, — ответил Вэнс. — Может быть, такой человек и есть. Но вот в чем я твердо уверен: отец даже думать не желает обо всем этом деле. А уж о том, чтобы вписываться в него, — тем более. Будь это в его власти, он приказал бы всем хреновым журналюгам забыть, на хрен, мое имя в связи с этой историей. Знаешь, как отец отреагировал, когда в первый раз об этом услышал? Он высказал по этому поводу ровно две мысли: А) какого хрена я не рассказал ему все сразу же, как это случилось, еще прошлой весной, и Б) что за дебила и тормоза он вырастил, если тот даже не допер сразу рвануть в полицию и написать заявление насчет того, как это вышло, что хренов Как-его-там телохранитель получил телесные повреждения, находясь на государственной службе и при исполнении служебных обязанностей. Вот так-то, Хойт. К моему отцу насчет этого дела лучше даже и не соваться. Дороже, на хрен, обойдется.

Хойт отвернулся и обвел взглядом стены, обитые грубо покрашенными досками, представлявшими главный элемент интерьерного дизайна «И. М.». Потом с тяжелым вздохом вновь обернулся к другу.

— Вэнс, и что же мне делать? Что мне делать, когда наступит это гребаное первое июня? Работы у меня нет, а знаешь, сколько у меня отложено про запас, чтобы первое время продержаться? Ноль! Все, что было у матери — а и было-то всего ничего, — она потратила на то, чтобы я смог учиться здесь, в этом гребаном университете. И что дальше делать, ни хрена не въезжаю! Твои личное дело и диплом — этот пропуск в тот мир, где людям предлагают нормальную работу. А мой диплом… ты даже не представляешь, какие у меня охрененно плохие оценки. Мое личное дело — вроде этой хреновой желтой ленты, которой полицейские огораживают место преступления, чтобы туда ни одна собака не сунулась. Интересно, может попечительский совет Общества памяти Чарльза Дьюпонта назначить мне пожизненную пенсию за то, что я был крутейшим парнем из всех, кто в наше время жил на просторах сорока восьми смежных Соединенных Штатов[44]и к тому же успел стать легендой отныне и навсегда? Эх, Вэнс… что говорить, поимели меня во все дыры, как последнего пидора!

Он обреченно опустил голову, но вдруг снова поднял глаза и посмотрел на Вэнса.

— Одного только я не могу понять во всей этой истории. Каким образом этот кусок дерьма узнал про «Пирс энд Пирс»? Уж кто-кто, а они точно послали бы его на хрен, если б он сунулся к ним за информацией. И еще эти наши с тобой разговоры в общаге. Нет, он, конечно, прямых цитат не приводит, да ему их и взять неоткуда, но этот мудак так хорошо въехал во все… — Хойт, не договорив, опять опустил голову и медленно покачал ею. — Да, поимели меня, на хрен, как последнего лоха. Поимели, поимели, поимели.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Дух в машине

Прошел месяц, и к этому моменту баскетбольная команда тренера Бастера Рота одержала уже двадцать одну победу и не потерпела ни единого поражения в чемпионате Национальной студенческой спортивной ассоциации. Дело близилось к финальным играм — так называемому «мартовскому безумию». Перед дьюпонтской командой маячила вполне реальная перспектива вновь завоевать чемпионский титул. На всех домашних матчах команды, проводимых в Чаше Бастера, последние несколько лет и так был полный аншлаг, но на сей раз ажиотаж превзошел все разумные пределы. Люди шли на все: мошенничество и обман, подкуп и угрозы, шантаж и грубую лесть, хвастовство влиятельными связями и использование этих связей, обналичивание старых долгов ценной «билетной валютой» и откровенную спекуляцию — поговаривали, что перекупщики дерут по тысяче долларов за билет, — и все ради того, чтобы попасть сегодня вечером на игру дьюпонтцев против университета штата Коннектикут. Самые настоящие сражения — пусть не физические, а виртуальные, с использованием телефона, электронной почты, факса, «Федерал Экспресс» и государственной почтовой службы США — разворачивались между музыкантами — выпускниками прошлых лет — за право выступить составе оркестра «Дети Чарли». Побороться и подраться было за что: оркестр, состоявший только из выпускников разных лет — сыновей и дочек «альма матер», мамаши Дьюпонт — занимал целых четыре ряда в одном из секторов почти у самой площадки.