Читать книгу "Южная роза - Ляна Зелинская"

— Кто стрелялся? Ты о чём? Фрэн? Да успокойся ты! — удивленно воскликнула Габриэль.

Но Франческу уже нельзя было остановить. Она принялась ходить по комнате из угла в угол, и тараторить, сбиваясь с одной мысли на другую, а щёки её горели лихорадочным румянцем.

— Как кто! Корнелли и этот Форстер! Сегодня утром! И Форстер прострелил ему плечо! И теперь капитан Корнелли дома и с ним капитан Моритт, поэтому они не пришли. А я не хотела идти, ведь неудобно, этот гроу здесь… Пречистая Дева! Никола сказал, что он стреляет, как бог! А ну как бы у него был сейчас с собой пистолет? Я как его увидела — обомлела вся. Но я же подруга, я должна была прийти, предупредить, — она упала в кресло, и принялась обмахиваться веером, — я просто умираю от зависти! Вот бы кто стрелялся на дуэли из-за меня…

Габриэль медленно опустилась на кушетку, чувствуя, как её совсем не держат ноги.

…Они стрелялись из-за неё?

Отец наш небесный! Какой позор! Теперь вся Кастиера, да что-там, всё Побережье будет обсуждать её и это событие до конца осени, а, может, и всю зиму. Ну, или до следующей скандальной дуэли из-за женщины.

А в итоге из «бедняжки» она превратится в «дуру» или «гордячку», или и в то и другое одновременно, потому что предложение одного из дуэлянтов она только что отвергла, а второй дуэлянт ей в итоге его не сделает. Каким бы подлецом ни казался Форстер, тут он был прав. Капитан Корнелли вряд ли женится на ней…

Сказать, что на её репутации появилось пятно — это ничего не сказать. Вряд ли после такого какой-нибудь мужчина в своём уме придет к ней с предложениями. Кому нужна так много мнящая о себе «гордячка и дура», которая отвергла сто пятьдесят тысяч ливров годового дохода? Будь она богата — другое дело, подобная дуэль только прибавила бы ей ценности как невесте. А в её положении вся эта история с дуэлью проделала дыру не только в плече капитана Корнелли, но и в её репутации.

И самое обидное было то, что они стрелялись не из-за неё, на самом деле они ведь стрелялись потому, что ненавидели друг друга, а она стала просто предлогом.

…Милость божья!

— Фрэн…

Габриэль беспомощно посмотрела на кузину, которая продолжала сокрушаться о том, что в её жизни никогда такого не случится.

— Фрэн? А с чего ты решила, что они стрелялись из-за меня? — спросила тихо Габриэль, надеясь, что, может, это какая-то ошибка. — Они, вроде как, давние враги, мало ли поводов? При чем тут я?

— Ну, так капитан Корнелли сам сказал, Никола был его секундантом, а он сказал Федерику. А синьор Грассо был секундантом Форстера. Да все уже знают! Ах, Элла! Ты такая счастливая! Надеюсь, Паола пойдёт прыщами от зависти!

— А причина в чём? Из-за чего? Я ведь не давала никакого повода!

— Причина? Элла… только скажи, что ты не будешь на меня сердиться?

— Сердиться? Фрэн? Скажи, что ты наделала?

— Да ничего я не наделала! Просто вчера, когда к нам заходил Фредерик, а ты уже ушла… то он… он увидел корзину с розами… и спросил, он думал это мне… ну, а я сказала, что они от «этого гроу», и что ты хочешь выбросить их в окно. А он рассказал Корнелли… наверное. И они повздорили вчера вечером. Капитан заступился за тебя и попросил Форстера не надоедать девушке подарками, которые ей неприятны. А Форстер сказал, чтобы Корнелли катился к дьяволу, и что девушка сама решит, что ей нужно, а что — нет, и что если она хочет выбросить цветы, то пусть выбрасывает, а капитану нечего лезть в ваши отношения.

— Отношения? Он что — так и сказал? — спросила Габриэль с ужасом.

— Да, кажется, так и сказал. А ещё — сказал капитану Корнелли держаться от тебя подальше и что он прострелит ему ногу, если увидит рядом с тобой! А капитан ответил, что, не хочет ли он сам словить пулю за то, что волочится за южанками, и что его место среди овец, ну и дальше уже неприличное.

Фрэн сложила руки в молитвенном жесте и тут же продолжила с восторгом:

— Но, если хочешь — спроси сама у капитана Корнелли, мы теперь обязаны поехать к нему. И надо взять корзину цветов…

— Я не могу поехать, Фрэн! Ты хоть понимаешь, как это всё теперь выглядит? — воскликнула Габриэль.

— А как это выглядит? — спросила Фрэн, подняв брови, а потом добавила восторженно: — Это выглядит просто чудесно! — она выдохнула со счастливой улыбкой. — Хотя, это странно, что после такого Форстер посмел явиться сюда. Вот уж у этих гроу — никакого намека на воспитание! Зачем он приезжал?

— Он просил меня выйти за него замуж, — рассеянно ответила Габриэль и только потом подумала, что совершила самую большую ошибку в своей жизни, рассказав это кузине. — Только, Фрэн, никому об этом не говори! Умоляю!

Но по лицу Франчески было понятно, что умоляла она зря. Две таких новости, как дуэль и предложение Форстера, стали для кузины настоящим потрясением, и уж, конечно, никакие мольбы не удержат теперь её язык взаперти.

— И всё это за одну только свадьбу? — воскликнула кузина обиженно. — Ну, почему тебе так везёт?

Конец первой части.

Часть 2. Там где растет шиповник…

Глава 9. В которой тяжелая корзина становится поводом…

Габриэль медленно поднималась по виа Дориатти, неся в руках корзинку с продуктами. Ранняя весна в Алерте выдалась холодной и сырой. Со стороны гор, вниз по улице дул холодный ветер, норовя сорвать с прохожих шляпы, забираясь в рукава и нагло задирая полы плащей. Хотя зимой в столице ветер был частым гостем, но после недавнего шторма, сегодня он был особенно холоден и лют. Габриэль совсем замёрзла, да ещё тяжелая корзина не давала спрятать руки в карманы, а тонкие перчатки совсем не давали тепла.

Сегодня в лавке у мэтра Марчелло была праздничная скидка в честь дня Пречистой Девы и Габриэль постаралась купить продуктов впрок. Знала бы про скидку заранее — взяла бы с собой Кармэлу. До улицы Гран Орсо, на которой они теперь жили, оставалось пройти ещё целый квартал в гору, а сил уже совсем не было. Конечно, можно заглянуть в булочную, купить свежих панини и погреться, побеседовав с женой булочника, или взять коляску, но это обошлось бы в один сольдо, а последнее время Габриэль приходилось экономить на всём. Даже на свежем хлебе, не говоря уже о колясках.

Университетский друг отца с квартирой помочь им не смог, хоть и обещал — родственники с севера привезли на лечение его тётю, и пришлось синьору Миранди искать жильё самостоятельно и за полную цену. К сожалению, из того, что их семья могла себе позволить, приличной оказалась лишь улица Гран Орсо — прибежище художников, поэтов и студентов, где в старых двухэтажных особняках сдавались квартиры и комнаты внаём.

Несмотря на сырую и ветреную погоду, стоявшую в столице зимой, на Гран Орсо всё время кипела жизнь: художники рисовали портреты, музыканты играли на лютнях и скрипках, а студенты, что подрабатывали в аптекарской лавке мэтра Терсини, любили устраивать крысиные бега. Крыс они ловили сами в старых катакомбах у порта и сдавали их для опытов старому аптекарю по три сольдо за пяток, ну а самых резвых оставляли себе. Бега устраивали тут же, возле самого популярного места на Гран Орсо — маленькой кофейни на углу, где зачастую у дверей, прямо на булыжнике мостовой, сидели музыканты и нищие, а рядом лежали их шляпы с сиротливыми медяками — подавали тут плохо.