Читать книгу "Running Man. Как бег помог мне победить внутренних демонов - Чарли Энгл"

Мы стояли на вершине минут десять, немного сбитые с толку от радостного возбуждения, замерзая под суровым ветром. Затем приступили к долгому и медленному спуску. Встреча с нашей группой поддержки была радостной. Мы рассказали Рольфу, Курту и моей матери о том, как поднимались на гору, а когда закончили, я спросил, как дела у них.

– Нормально, – ответил Рольф, бросив взгляд на мою мать.

Я внимательно посмотрел на нее. Глаза ее распухли, с лица сошел весь цвет.

– Великолепно, – ответила мать тоном, говорящим о том, что все далеко не великолепно.

– Что случилось? – спросил я.

Рольф рассказал, что прошлой ночью увидел, как моя мать лежит в палатке и дрожит всем телом. У нее было переохлаждение, и она не могла говорить. Он прикрыл ее вещами, какие нашел, и положил бутылки с теплой водой в ее спальный мешок. Потом залез в него сам.

– И она вылезла, – сказал Рольф.

– Мам, тебе нужно было сказать, что ты плохо себя чувствуешь.

– Не помню, что случилось. Мне было холодно, а потом я как бы проснулась от какого-то странного сна.

– И с этим странным мужчиной, – добавил Рольф.

Мать рассмеялась.

Я почувствовал угрызения совести. От переохлаждения погибали куда более сильные люди. Маме было шестьдесят, к тому же она слишком много курила и выпивала. Я позвал ее в Эквадор за приключениями, и мне в голову не приходило, что ей может быть здесь некомфортно. Она же могла умереть.

– Извини, мама.

– Все нормально, Чарли. Сейчас все хорошо. Рольф должен тебе кое-что сказать.

– Что еще?

– Распорядители сказали, что вам нужно пропустить велосипедную часть маршрута и идти прямо к реке.

По мере того как мы спускались к джунглям, воздух становился более влажным и насыщенным кислородом, отчего казался восхитительно вкусным. К полудню наш грузовик выехал на берег грязной и быстрой Тоачи. Распорядители гонки сказали, что нам надо поторопиться и, если мы не отплывем немедленно, нас вообще могут снять с маршрута.

Я позвал мать в Эквадор за приключениями, и мне в голову не приходило, что ей может быть здесь некомфортно. Она же могла умереть.

Мы переоделись и погрузили снаряжение на голубой плот. Я сидел сзади и пытался вспомнить все, чему научился на уроках гребли, пока мы подпрыгивали и перекатывались через пороги класса III и IV. Мы промокли насквозь и несколько раз едва не перевернулись. Несмотря на это, я улыбался, как и вся наша команда. Оживился даже Тони, который после спуска с горы притих. Нам казалось, что это очень здорово – плыть по течению, почти без усилий, никуда не сворачивая и зная, что не заблудишься.

По правилам «Рейда» участники не должны сплавляться по реке после наступления ночи, поэтому в сумерках мы вытащили плот на берег. Сидя на больших прибрежных валунах, мы наблюдали, как темнеет небо, отмахивались от комаров и прислушивались к ночным звукам джунглей – скрежету, протяжным завываниям, крикам и щелчкам.

Изучив карту, мы поняли, что находимся недалеко от финиша. Скорее всего, эта наша последняя ночь, проведенная вместе.

– Сейчас бы принять душ, – помечтал я.

– И лечь в кровать, – добавила Нэнси.

– Первым делом я съем чизбургер, – сказал Тони.

Мы долго сидели молча.

– Жалко Стива, – сказал Скотт. – Я скучаю по нему.

– Я тоже, – поддержал я. – Было здорово. Даже когда казалось, что хуже некуда.

На рассвете мы спустили плот на воду. Через несколько минут достигли очередного контрольного пункта, где должны были сменить плот на надувные каноэ. Разложив их на берегу, мы со Скоттом взялись за ножные насосы. Послышалось шипение. Мы посмотрели на распорядителя, который пожал плечами, словно говоря: «Так обычно и бывает, когда опаздывают и приходят последними».

Мы заклеили дырки заплатками и отплыли. Тони заметно дрожал.

– Тебе не обязательно грести. Просто сиди и наслаждайся плаванием, – сказал я.

Течение несло нас по глубокому каньону, мимо террасных полей и полуразвалившихся деревушек. На берегу стирали женщины, лаяли собаки, кричали и размахивали руками дети. Было очень жарко и влажно. Ни малейшего ветерка, даже на реке. Перед нами выпрыгнула рыба, оставив после себя круги на воде.

– Чуете запах? – спросил Тони.

Чем дальше мы плыли, тем отчетливее становилась вонь. Мимо проплывали какие-то куски, словно смыв из канализации.

– Что это? – указал я на нечто, похожее на труп.

Подплыв поближе, мы поняли, что это раздувшиеся останки свиньи, запутавшейся в ветвях затонувшего дерева. Водой из этой реки, пусть даже очищенной с помощью специальных таблеток, пользоваться точно нельзя. Мы вышли на берег посмотреть, можно ли купить воды в деревне. Деньги команды хранились у меня, но в спешке перед отплытием я оставил почти все в других брюках. У нас оставалось лишь немного эквадорских сукре. Я поднялся по грязной тропинке и встретил мальчика.

– Tienda? [14] – спросил я.

Он привел меня к крохотной лавке. Я улыбнулся продавщице и показал на бутылки фанты и кока-колы и большую упаковку крекеров Ritz. Потом выложил на прилавок свои деньги. Она помотала головой. Я снял электронные часы, положил их рядом с деньгами и пододвинул к ней. Мы договорились.

Было здорово. Даже когда казалось, что хуже некуда.

Освежившись и отдохнув, мы продолжили плавание. Наконец мы достигли контрольной точки, где должны были пересесть из каноэ на морские байдарки, чтобы преодолеть последние сорок миль по реке Эсмеральдас. Мы вышли на берег, и я показал наш «паспорт» распорядителю гонок.

– Вы не можете продолжать, – сказал он, стараясь не встречаться со мной взглядом.

Ни на какие переговоры он не шел. Это было окончательное решение. Мы сели в моторный катер, который должен был довезти нас до финиша. Катер с пыхтением тащился по мутной реке среди низких зеленых холмов, пока не вышел в широкое устье, переходящее в Тихий океан. Здесь мы повернули на юг и поплыли вдоль побережья, качаясь по волнам, от которых стучали зубы. Вдалеке виднелись контейнерные суда, высотные отели и дымовые трубы. Наконец мы увидели множество людей на пляже Саме в Эсмеральдас. Это и был финиш «Рейда».

Капитан катера заглушил мотор:

– А теперь плывите.

Мы засмеялись, потом поняли, что он не шутит.

– Плыть? – переспросил я.

Нэнси заговорила с ним по-французски. Потом прислушалась к тому, что говорил он, и несколько раз кивнула.

– Он говорит, что если мы хотим почувствовать, каково это – пересечь финишную черту, то нам остается только самим плыть до берега. Так мы сможем пройти самый последний участок.