Читать книгу "Калле Блумквист и Расмус - Астрид Линдгрен"

Ева Лотта закрывает лицо руками и плачет. Это так ужасно! Калле и Андерс тоже замерли и в отчаянии слышат, как Петерс запирает дверь, слышат, как он уходит, слышат крик Расмуса, который постепенно замирает вдали.

Но тут Калле приходит в себя. Он снова вытаскивает ключ. Терять им больше нечего. Они должны по крайней мере видеть печальный конец этой Истории, чтобы потом все рассказать полиции. Потом, когда будет уже слишком поздно и Расмус с профессором окажутся где-то далеко, где шведская полиция уже ничего не сможет сделать.

Они лежат за кустами близ причала и горящими глазами следят за трагическим исходом этой истории.

Там - самолет. И туда приходят Блум и Сванберг, между ними - профессор. Пленник со связанными за спиной руками не оказывает ни малейшего сопротивления. Он производит впечатление человека, почти впавшего в апатию. Безропотно входит он в самолет, садится и равнодушно смотрит прямо перед собой. Тут из большого дома выбегает Петерс. Он несет Расмуса, а Расмус так же яростно отбивается и так же дико, как раньше, кричит:

- Не хочу… не хочу… не хочу!

Петерс быстрыми шагами проходит вдоль длинного причала, и при виде сына на лице профессора появляется выражение такого отчаяния, какое Калле, Андерс и Ева Лотта даже не могли предположить в человеке.

- Не хочу… не хочу… не хочу!… - кричит Расмус.

Петерс в ярости бьет его, чтобы заставить молчать, и Расмус кричит так, как никогда в жизни еще не кричал.

И тут вдруг на причале появляется Никке - они даже не видели, откуда он взялся. Лицо у него багровое, кулаки сжаты. Но он не двигается, он только неподвижно стоит и смотрит на Расмуса с неописуемым выражением скорби и сострадания в глазах.

- Никке! - кричит Расмус. - Помоги мне, Никке! Никке, ты же слышишь…

Нежный голосок замолкает, Расмус отчаянно плачет и протягивает руки к Никке, доброму Никке, который умеет делать такие красивые игрушечные лодки из коры.

И тут происходит нечто невообразимое. Словно огромный разъяренный бык, Никке бросается вперед и мчится вдоль причала. Он настигает Петерса возле самого самолета и, свирепо рыча, вырывает у него Расмуса из рук. Никке наносит Петерсу такой удар в подбородок, что тот, качаясь, едва удерживается на ногах. А прежде чем он снова обретает равновесие, Никке уже бежит изо всех сил обратно вдоль длинного причала.

Петерс кричит ему вслед, и Ева Лотта содрогается от ужаса, потому что более страшного крика она не слыхала никогда:

- Никке, остановись! А не то стрелять буду!

Но Никке не останавливается. Он только крепче прижимает к груди Расмуса и мчится по направлению к лесу.

Тогда гремит выстрел. Еще один. Но Петерс явно слишком взволнован, чтобы тщательно прицелиться. Никке бежит дальше и вскоре исчезает в ельнике.

Вопль, который издает Петерс, вряд ли можно назвать человеческим. Вопль означает, что Блум и Сванберг должны следовать за шефом. И вот они все трое мчатся за беглецом.

Калле, Андерс и Ева Лотта по-прежнему остаются лежать за кустом, не спуская глаз с леса. Что происходит там, в ельнике? Когда ничего не можешь видеть, все кажется еще страшнее. Они слышат лишь ужасающий голос Петерса, который кричит и бранится, удаляясь все глубже в лесную чащу.

Тут Калле бросает взгляд в другую сторону. В сторону самолета. Там сидят профессор и пилот, охраняющий его и машину. Больше там никого нет.

- Андерс, - шепчет Калле, - можно мне взять твой нож?

Андерс вытаскивает из-за пояса охотничий нож.

- Что ты собираешься делать? - шепчет он. Калле пробует острие ножа.

- Саботировать, - говорит он. - Помешать самолету подняться. Это единственное, что я сейчас могу придумать.

- Для человека с проломленным черепом не так уж и плохо, - подбадривающе шепчет Андерс.

Калле раздевается.

- Крикните несколько раз погромче, - чуть погодя говорит он Андерсу и Еве Лотте. - Пусть летчик посмотрит в вашу сторону.

И он пускается в путь. Крадучись, Калле делает большой круг между елями и приближается к причалу. А когда Ева Лотта и Андерс издают клич индейцев, он пробегает те немногие метры, которые остаются до причала, и соскальзывает в воду.

Он рассчитал правильно. Пилот бдительно смотрит в ту сторону, откуда доносится клич индейцев, и не видит, как мимо, словно молния, проносится тоненькое мальчишеское тело.

Калле плывет под причалом. Плывет беззвучно, как не раз плавал во время войны Роз. Вскоре он уже добрался до края причала и очутился у самого самолета.

Он осторожно выглядывает из воды и через открытую дверцу кабины видит летчика. Он видит и профессора, но что гораздо важнее - профессор видит его. Летчик неотрывно смотрит в сторону леса и не знает, что творится у него под носом. Калле поднимает нож и делает вид, что наносит несколько ударов, чтобы профессор понял, зачем он явился.

И профессор понимает. И догадывается также, что надо делать ему самому. Если Калле начнет орудовать ножом, в самолете, несомненно, раздастся шум, который не сможет не услышать пилот. Если его внимание не отвлечет еще худший шум с противоположной стороны…

Профессор берет на себя ответственность за этот шум. Он начинает кричать, скандалить и топать ногами. Пусть летчик думает, что он сошел с ума, - да, по правде говоря, просто чудо, что профессор еще не рехнулся.

При первых громких криках пленника пилот в ужасе вздрагивает. Он пугается от неожиданности. Потом свирепеет от испуга.

- Заткнись! - говорит он с каким-то своеобразным иностранным акцентом. Он не очень хорошо знает шведский язык, но это выражение он запомнил.

- Эй ты, заткнись! - повторяет он, и благодаря своеобразному акценту голос его звучит почти добродушно.

Но профессор продолжает кричать и топать ногами.

- Я буду скандалить сколько вздумаю! - кричит он, чувствуя в эту минуту, как в самом деле приятно топать ногами и шуметь. Это успокаивает его напряженные нервы.

- Эй ты, заткнись, - говорит летчик, - а не то я расквашу тебе нос!

Но профессор кричит не умолкая, а внизу, у самой воды, быстро и методично работает Калле. Совсем рядом с ним находится левый понтон самолета. И он раз за разом всаживает в него нож, ударяет всюду, куда только может добраться. Через множество маленьких дырок начинает просачиваться вода. Калле доволен своей работой.

«Да, да, в конце концов вам бы пригодился пуленепробиваемый металл, когда кругом все рушится», - думает Калле, плывя обратно под причалом.

- Эй ты, заткнись! - снова довольно добродушно говорит пилот.

И на этот раз профессор слушается его.

18

Вторник, первое августа, время - шесть часов утра. Солнце светит над островом Кальвён, над голубым морем, цветущим вереском, травой, мокрой от росы. Ева Лотта стоит в кустах, ее рвет. Неужели она будет плохо чувствовать себя всю жизнь всякий раз, когда вспомнит это утро? Ни она и никто другой из тех, кто был тогда на острове Кальвён, не забудут его.