Читать книгу "Темные пятна сознания. Как остаться человеком - Жюль Монтегю"

С течением времени, однако, лобно-височная деменция мало что оставляет от человека. Думаю, что деменция Мартина разрушительна. Она беспощадно разрушает те части мозга, что отвечают за социально значимое поведение, нравственность и эмпатию – фундаментальные принципы, на которых зиждется тождество личности. Деменция разъедает прежнюю идентичность, идентичность, которую знали друзья, родные и близкие. Она разрушает хрупкое равновесие между импульсивностью и сдержанностью, эгоизмом и бескорыстием, равновесие, которое всем нам приходится сохранять и поддерживать. Растормаживание поведения Мартина и отсутствие способности к сочувствию выходят далеко за рамки религиозных взглядов и политической ориентации. В конце концов, это не злобная бессердечная личность, которую Мартин всю жизнь скрывал от окружающих, не подлинная сущность, вырвавшаяся на волю с приближением смерти.

Грант Джилетт, профессор медицинской этики университета Отаго в Новой Зеландии, проводит аналогию с ковром. Цвета нитей определяют рисунок узора ковра. Кроме того, важную роль играет то, что доступно ткачу из сокровищницы его культуры – узор, сочетания форм и цвета, и т. д. Ковер, который он ткет из своей жизни, говорит Джилетт, «дополняется отношениями, поступками, обязательствами, мифами, происшествиями, воспоминаниями и прочим». На рисунок повлияет темперамент, характер и культура, но это лишь влияние, а не целиком определяющий фактор.

«Представьте себе, что ковер атакован молью. Части ковра, случайным образом, оказываются утраченными или уничтоженными, и узор становится неразличимым. Будет такой же ошибкой говорить, что истинная самость – это разрушенная самость, как утверждать, будто истинное произведение искусства – это перепутанные и оборванные нити и остатки узора, уцелевшие после нападения моли».

Можно вообразить, как мы спрашиваем молодого Мартина, что он думает о своей будущей, пожилой самости. Перед нами молодой Мартин, в запонках, он читает только что установленный плакат, он отвечает за зеленые насаждения и заборы. Его личность отражается в его поведении, а идентичность отражается в личности. Придет ли Мартин в ужас, увидев маниакально жестикулирующего субъекта, бредущего по улице? Не будет ли он первым, кто воскликнет: «Это не я, неужели это я?» Конечно, мы не можем знать наверняка; все это лишь предположения. Кто может сказать, знал ли он сам, кто он? Но приложите те же рассуждения к себе, как к человеку, только что заболевшему деменцией, и скажите, хотели бы вы стать таким человеком.

Мартин, в конце концов, был помещен в дом инвалидов. Ему было суждено прожить еще два года. Он не узнал, что через двадцать месяцев в его крови будет обнаружена новая, недавно открытая генная мутация. Он так и не узнал, что у всех членов его семьи повышен риск заболевания такой же деменцией. Он никогда не узнает, что его племянница придет в ужас от того, что сможет столкнуться с такой же судьбой; что она парадоксальным образом переживет свою фактическую смерть.

Представьте себе еще вот что: вы идете по центральной улице, а навстречу тащится Мартин, на нем брюки, испачканные мочой, они спадают, он сильно возбужден. На секунду он исчезает из вида – между вами проезжает грузовик. Но вот Мартин снова появляется. Он стоит прямо, в подтяжках и запонках, а под мышкой зажат плакат. Движения его спокойны и размеренны; он кладет руку на плечо друга, утешает его за проигрыш матча на прошлой неделе. Мартин спрашивает, как поживает его семья, они болтают о погоде и договариваются вместе выпить на следующей неделе.

На несколько мгновений он снова стал самим собой.

Глава 5

Расщепление личности

«Он пришел к врачу только для того, чтобы сделать прививку перед поездкой за границу», – сказала мне потом жена Кристофера. Однако медсестра, уже готовая уколоть его в руку, вдруг замерла со шприцем в руке и позвала доктора Райана. Медсестра заметила, что у Кристофера атрофирован трицепс (трехглавая мышца плеча). Только левый трицепс. Доктор щупает мышцу, мнет ее и внимательно рассматривает.

Если быть честным, то слабость в руке Кристофер ощутил уже некоторое время назад. Но он не хочет быть честным.

– Фасцикуляции, – говорит доктор Райан, обращаясь к медсестре. Они умолкают.

Доктор Райан кладет руку на плечо Кристофера – на этот раз почти нежно – и спрашивает, не нарушилась ли у него речь, глотание или дыхание.

Фасцикуляции – это непроизвольные подергивания или сокращения мышц, видимые под кожей. Обычно они абсолютно безвредны, но первое, что вы находите в Гугле, набрав слово фасцикуляции – это болезнь двигательных нейронов. Об этом мне сказала жена Кристофера. Самой частой формой заболевания двигательных нейронов является боковой амиотрофический склероз (БАС). В Гугле также было сказано о том, что больные живут в среднем три года после установления диагноза. Прогрессирует утрата способности ходить, стоять, сжимать руки в кулак, говорить, кашлять и дышать. После каждого слова они ставят жирную точку. Остается только вычеркивать по одной точке с каждым прошедшим месяцем.

Семейный врач порекомендовал Кристоферу обратиться к неврологу и прийти на прием с сопровождающим. Сразу стало ясно, что это плохая новость. Если бы это была хорошая новость, то можно было бы просто откланяться и закрыть за собой дверь: «спасибо, спасибо, жаль, извините, что занимал место на парковке госпиталя».

Но, когда Кристофер через пару недель пришел ко мне на прием, я уже слышала не только о фасцикуляциях. Ирландия – маленькая страна, и новости здесь распространяются быстро. Одна медсестра узнала Кристофера, они с ней оказались земляками. «Год назад Кристофер вышел из тюрьмы», – сказала она мне. Сидел Кристофер за растление тринадцатилетнего мальчика. По городку ползли слухи еще об одной жертве. Говорили, что следствие уже началось.

Несмотря на то, что около 15 процентов больных БАС страдают еще и деменцией, Кристофера эта чаша миновала. Тем не менее, он был очень апатичен (этот признак часто встречается при боковом амиотрофическом склерозе), у больного не было ни желания, ни мотивации что-либо делать, даже если он был в состоянии это делать.

Правда он сказал мне, что в последнее время стал добрее, спокойнее. У него появилась способность к эмпатии. «Я стал другим человеком», – сказал Кристофер. В последние месяцы он пришел к Богу. Видимо, Бог стал его новой страстью.

О Кристофере я расскажу вам несколько позже. Однако, на самом деле, его история заставила меня задуматься об ответственности, воздаянии и справедливости. О старом добром заслуженном наказании. Когда кто-то изменяется, когда происходят сдвиги в идентичности личности, как быть с вознаграждением или наказанием?

«Кристофер скоро умрет от этой болезни», – сказала я медсестре. «Может, это и к лучшему», – ответила она.

Множества

Противоречу ли я себе?Да, отлично, пусть будет так.Я противоречу себе,Ибо я велик, и вмещаюВеликие множества.

«Листья травы», Уолт Уитмен (1819–1892)

В 1979 году психолог из университета штата Монтана Джон Уоткинс загипнотизировал Кеннета Бианки. Бианки подозревали в убийстве нескольких женщин и детей в Калифорнии.