Читать книгу "Прости меня, Леонард Пикок - Мэтью Квик"

«Иисус, прости, что разочаровал Тебя», – говорит Джонни.

«Ты попросил прощения, и Я простил тебя, потому что ты христианин», – отвечает ему Иисус, что, по-моему, очень мило с Его стороны.

«Спасибо, что спас жизнь моим друзьям», – говорит Джонни.

Тут лицо Иисуса становится реально печальным, из чего сразу становится ясно, что друзья Джонни тоже погибли, и на этом месте я чуть было не бросил чтение, так как практически больше не сомневался, какая туфта ждет меня дальше.

«Почему ты не рассказал обо Мне своим друзьям до того, как они умерли? – спрашивает Иисус. – У тебя ведь было столько возможностей».

«Мои друзья умерли?» – пугается Джонни.

В следующем кадре показаны яркие языки пламени и искаженные от ужаса лица троих подростков, которых пожирает огненное море.

«Они могли бы сейчас быть здесь с тобой, Джонни, в раю, но ты не рассказал им обо Мне», – укоряет его Иисус.

Джонни хватается за голову и рыдает.

Далее идут номера телефонов, по которым можно позвонить, а также сайты, где вы можете получить информацию, как посвятить свою жизнь Иисусу.

Иисус Христос! – подумал я.

Совершенно дикая история, я был здорово озадачен, а поэтому подошел к Лорен и сказал:

– Похоже, я чего-то не понимаю.

Ее лицо сделалось страшно озабоченным.

– Ты ведь не хочешь отправиться в ад? – спросила она.

Я уж собрался было ответить, что не верю в существование ада, но поскольку меня переполняла решимость поцеловать Лорен в стиле Богги, то я счел за благо не говорить ничего, что могло бы положить конец нашему разговору. Ведь я достаточно насмотрелся фильмов с Богги, чтобы понять: герой должен обуздывать вспышки безумия у красивых женщин, а Лорен, несмотря на то что несла полную чушь, с каждой минутой казалась мне все более привлекательной. К тому же это был самый продолжительный разговор, который я когда-либо вел с девочкой моего возраста, и мне не хотелось испортить дело.

– А почему Джонни не отправился в ад, если он тоже пил пиво и занимался сексом?

– Он впустил Иисуса в свое сердце.

– А что это значит?

– Неважно, что ты совершил, но если ты впустил Иисуса в свое сердце, то непременно попадешь в рай. Кровь Иисуса Христа делает наши сердца белее снега.

– Значит, нужно только произнести волшебные слова?

– Что?

– Если ты скажешь: «Иисус, войди в мое сердце», то ты спасен? И тогда попадешь в рай? Так просто?

– Ты должен быть готовым, и не только на словах.

– А как можно узнать, что ты готов?

– Твое сердце будет знать – и Бог тоже. Что говорит тебе твое сердце? – ткнула Лорен мне в грудь.

– Не знаю, – соврал я, потому что в данный момент сердце мое переполняло желание.

Я хотел поцеловать Лорен точно так же, как та девочка целовала в машине Джонни. Хотел «припарковаться» с Лорен в самом нехорошем смысле этого слова. Вот что говорило мне мое сердце.

– Так ты придешь в церковь в ближайшее воскресенье? – спросила Лорен.

– А ты там будешь?

– Конечно! Мой отец – пастор. Ты можешь сесть на нашу скамью, прямо в первом ряду!

Мне вообще не хотелось идти ни в какую там церковь, но поскольку поход туда явно помог бы осуществлению моей цели, я сказал:

– Ну, тогда ладно.

В то воскресенье я отправился в церковь, мимо которой проходил, наверное, миллион раз, ни секунды не задумываясь ни о ней, ни о том, ради чего она была воздвигнута. Это было каменное здание типа средневекового, с внушительным шпилем и классической колокольней, полукруглыми окнами с витражными стеклами, красными подушками на деревянных скамьях и прочими делами.

Мужчины, все как один, были в костюмах, а я заявился в джинсах и свитере, а потому чувствовал себя немного неловко, но никто из присутствующих не сделал мне замечания, что, по-моему, было очень благородно.

Лорен я нашел на передней скамье: она сидела там с матерью, такой же умопомрачительной красоткой, как и сама Лорен, что несколько прибавило мне оптимизма[47].

Они больше походили на сестер, чем на мать с дочерью. Интересно, а может, это вера в Иисуса помогает сохранить молодость? Хотя, если бы это было именно так, Линда непременно помешалась бы на Иисусе, ведь она пошла бы даже на детоубийство, лишь бы выглядеть лет на десять моложе.

Больше всего в этой церкви мне понравился орган с тянувшимися вверх до самых хоров огромными трубами, который звучал так громко, что, когда органист начинал играть, воздух буквально гудел. Из-за всей этой органной музыки у меня вдруг – сам не знаю отчего – возникло странное чувство, будто я совершил путешествие во времени.

А чтобы было еще интереснее, я представил себе, что я антрополог из будущего, которого отправили в прошлое для изучения религиозной жизни того времени.

Итак, сперва были сделаны объявления насчет различных церковных мероприятий: групповых собраний для изучения Библии, церковных обедов, оказания помощи нуждающимся и тем, кто сейчас находится в больнице, – что было весьма мило, поскольку заставляло тебя и вправду поверить, будто прихожане действительно заботятся друг о друге, словно все они здесь одна большая семья.

И я реально почувствовал в этом действе некоторую притягательность, честное слово.

Затем все спели несколько гимнов, что тоже было весьма мило, – ведь где еще вы можете увидеть, как несколько сотен человек поют хором? – а затем отец Лорен толкнул речь насчет необходимости смирения и покорности, дабы лучше служить Господу, что, если честно, я как-то не совсем понял.

Ведь если Бог действительно существует и, более того, создал целую вселенную, во что, кажется, верили все эти люди, то с чего бы Ему вдруг понадобилась наша помощь, не говоря уже о молитвах?

С чего бы Ему вдруг хотеть, чтобы мы Ему служили?

А может, Бог является одновременно и самым могущественным, и очень эмоционально уязвимым?

Нет, тут определенно что-то не сходится, и я понял: придется здорово попотеть, объясняя суть происходящего своим наставникам из будущего, когда я – антрополог, путешествующий во времени, – стану докладывать о древних религиях.

В конце службы было еще много красивого пения, а затем мы все выстроились в очередь пожать руку папе Лорен, потому что он стоял во главе этой церкви.

Причем столько народу жаждало полизать ему задницу, словно он сам был вроде как богом, что очередь практически не двигалась.

Когда я наконец оказался перед пастором Роузом, он похлопал меня по спине и сказал: