Читать книгу "Оружейник. Приговор судьи - Олег Шовкуненко"

В последнем мы смогли убедиться уже буквально через мгновение. Красноватый свет дня вдруг заслонила огромная тень. Она накрыла нас на самом входе в спасительное укрытие, а может и в жуткую темную могилу. Могила! Я вдруг понял, почему здесь так воняет мертвечиной. И вот именно это, вовсе не утешительное открытие, оказалось моей последней мыслью. Надо признаться очень неприятной мыслью. Особенно если учесть, что практически одновременно с ней полковника Ветрова немилосердно впрессовало в грохочущую, скрежещущую, полную сумрака и пыли бездну.

Глава 10

Когда все замерло и стихло, я еще некоторое время оставался абсолютно недвижим. Лежал, и все никак не мог поверить, что остался жив. Сперва вслушивался в себя, затем в окружающий мир. Со мной, похоже, все обошлось. Острой боли не ощущалось. Мир по-соседству тоже внушал некоторый оптимизм. Он шевелился и даже пытался произвести некоторые слова, причем по большей части матерного содержания.

Фух… ну, тогда точно порядок! Раненый ведь что? Раненый либо стонет, либо вопит, если, конечно, в сознании. А вот если матом… Если матом – это значит, что гомо сапиенс находится в более или менее рабочем состоянии, злющий и готов перегрызть глотку всем своим обидчикам разом.

– Андрюха, ты… – прохрипел я тихо и постарался не задохнуться от клубящейся вокруг пыли.

Ничего не вышло. В тот же миг дыхание сперло, а челюсти свело будто при остром параличе лицевых мышц. Правда, все это произошло вовсе не от какой-то там едкой взвеси наполнявшей воздух. Причина здесь крылась во взгляде… неподвижном, полном боли и ненависти взгляде, с которым кто-то глядел на меня из желто-бурого марева.

В первое мгновение я даже решил, что мне просто показалось, что это стресс, психоз плюс больное воображение. Но секунды неумолимо тикали, пыль оседала и вот уже из полумрака узкой железной щели одна за другой начали проступать детали. Мутные словно налитые гноем глаза, грязно-зеленые усеянные гнилостными пузырями скулы, из носа и разинутого в страшном оскале рта потеки тягучей красноватой жидкости.

Мертвец! Его лицо находилось всего в полуметре, и он не просто пялился, он еще и дышал мне в лицо чудовищным тошнотворным перегаром смерти. Я почувствовал этот смрад и будто ошпаренный шарахнулся назад, как оказалось прямо в объятья к Лешему.

– Максим, ты цел! – судя по радостной интонации, это был вовсе не вопрос.

– Тут мертвяк. Из тех, что проходили тут до нас.

– Ты лучше молись, чтобы мы с тобой сами в мертвяки не угодили, – чекист мигом вправил мне мозги, да так умело, что уже ни вонь, ни само соседство с полуразложившимся трупом больше не беспокоило. – Автомат-то не потерял? «Калаш» нам сейчас ой как пригодиться, – Леший продолжил мое лечение и напомнил что спасение утопающих дело рук самих утопающих.

– Здесь он, родимый.

В тесной щели меж контейнерами было не развернуться, но я все же исхитрился и пару раз резко встряхнул АКМСом, очищая его от пыли и песка.

– С твоего бока тупик, там еще один контейнер, – оценил дислокацию Загребельный. – Так что нагрянут они либо сверху, либо с той стороны, с которой мы сюда заскочили.

– Думаешь нагрянут?

Я поправил шлемофон, а заодно поднял глаза к полосе тяжелого красного неба, которая виднелась в просвете между двумя покореженными стальными стенами. Того контейнера, что намеревался трансформировать нас в два мокрых бесформенных пятна видно не было. Должно быть, после удара он опрокинулся и свалился куда-то в сторону.

– Конечно нагрянут, это ясно, к бабке не ходи, – Леший протянул мне свой пистолет. – Давай-ка махнемся на время, раз получается, что у меня тут передовой край обороны.

Андрюха был совершенно прав. Я сейчас как бы прятался за его широкую спину, и изменить эту ситуацию никак не мог. Вдвоем здесь было просто не разойтись. Именно по этой причине полковник Ветров скрепя сердце передал другу свой автомат и магазины, а сам был вынужден довольствоваться «Грачом» и одной запасной обоймой.

Все это перевооружение заняло не больше минуты, которую неизвестный противник почему-то нам великодушно даровал. За ней последовал подарок длиной еще в одну минуту, затем в две, пять, десять. Мы тихо сидели, забившись в железную щель, и даже не знали что подумать, чего ожидать. Вокруг стояла гробовая тишина. Ни шороха, ни даже завывания ветерка, отчего казалось, что мы уже в ином мире. Наши души перенеслись в него сразу после того как тела с отвратным хрустом и чваканьем расплющила многотонная стальная кувалда.

– Ушел, что ли? – мое робкое предположение, сделанное едва слышным шепотом, оказалось первой попыткой объяснить все происходящее.

– Что просто так взял и ушел? – Леший отвел взгляд от входа в наше убежище и с недоверием покосился на меня. – И дичь свою бросил?

– Это ты на нас намекаешь? – я скривился, так как не очень-то любил, когда меня называли дичью.

– На нас, – Андрюха невесело хмыкнул. – На кого же еще тут намекать?

– А может это и не охота вовсе?

– Если не охота, тогда что?

– Защита. К примеру, своей территории, своего логова, – я постарался отыскать доказательства своей теории. – Ведь после того как на жертву свалится контейнер, ее уже хрен достанешь. В этой коробочке где-то тон двадцать пять-тридцать будет. Такую просто так не подвинешь.

– Подвинешь, еще как подвинешь, – не согласился ФСБшник. – Или ты думаешь она на нас сама по себе свалилась? Без всякой посторонней помощи?

Аргумент оказался железный, как и сам контейнер, а потому я посрамлено промолчал.

– Вот то-то и оно, – Загребельный тяжело вздохнул. – Ты представляешь, что это за тварь такая должна быть, раз она на нас не один, а сразу полдюжины таких железяк скинула?

– Только не понятно зачем.

Меня все больше и больше раздражала несуразность, нелогичность как всех наших выводов, так и самого этого разговора. Похоже, мы двигались по замкнутому кругу, и каждый раз вновь и вновь возвращались к тому, с чего начали.

– Зачем этой твари сбрасывать на нас контейнеры? – повторился я. – Если она такая здоровая и сильная, могла бы просто напасть. Мы ведь против нее все равно что тараканы супротив слона.

– А может мыши? – неожиданно переспросил Леший.

– Мыши? Какие мыши? – не понял я.

– Говорят, огромные слоны боятся крохотных мышей. Или не слыхал о таком?

– Слоны боятся мышей, потому как знают, что за звери эти самые мыши, – словно для самого себя прошептал я. – Если эта тварь боится нас, то выходит…

– Она знает кто такие люди, – закончил за меня Загребельный. – Ты понимаешь, Максим, что это значит? Здесь есть люди!

– Кто бы сомневался, – хмыкнул я и кивнул в сторону нашего третьего компаньона по убежищу.

Ту мне вновь показалось, что мы совершили очередной круг и доказали то, что и так было яснее ясного. А из этого следовало, что для продвижения вперед требовалось нечто совсем иное, нежели наш вялый мозговой штурм, который более походил на переливание из пустого в порожнее.