Читать книгу "Бунтующие пролетарии - Димитрий Чураков"

Как полагает М.С. Бернштам, среди участников ЧСУ ФЗ Москвы оказались два или три провокатора. Тогда именно они могли сообщить о том, что действительно проходило в клубе Александровского вокзала под маской беспартийного рабочего собрания. Вероятно, когда собрание уже завершалось, в помещение клуба вошла группа вооруженных чекистов. Они изъяли все материалы собрания и арестовали всех участников совещания. Среди арестованных оказался и весь состав петроградской делегации. Аресты вызвали в рядах организованной оппозиции серьезную обеспокоенность. На освобождении арестованных на поруки пытались настаивать ЦК и МК РСДРП. Поднял брошенную перчатку и ответил на вызов и лидер меньшевиков Ю.О. Мартов. Сразу же после произведенных арестов он выступил в поддержку своих товарищей по партии. Уже на другой день после разгона собрания, 14 июня 1918 г., он поставил вопрос о произошедших накануне событиях на заседании ВЦИК. Мартов требовал произвести разбирательство. Он также обратил внимание членов ВЦИК на то, что делегации московских рабочих, направлявшиеся в Советский парламент с требованиями отпустить арестованных, не были допущены на его заседание.

Возникло напряжение и в рабочих кварталах. Волна протеста вышла далеко за пределы Москвы и прокатилась по другим городам. Так, рабочие Сестрорецкого и Оружейного заводов не только приняли резолюцию против арестов в Москве, но и избрали для пополнения делегации Молчанова и Зарубаева. Вместе с ними в Москву был направлен еще один видный деятель социалистической оппозиции — Грабовский, представлявший рабочих Гильзового завода. В связи с арестами свое официальное осуждение политики большевиков вынесло Бюро Собрания уполномоченных Петрограда. В нем клеймились позором "жандармские приемы расправы с представителями рабочего класса", звучал призыв к "солидарности с ними".

Но все же основные события в этот момент разворачивались именно на московских предприятиях. Собрания протеста состоялись в типографии Сытина, на Московско-Казанской железной дороге, на фабрике Симано и на предприятиях Мюр-Мюрилиза. На некоторых из них были сформированы специальные депутации в Моссовет, просить смягчения меры пресечения. Но посылкой "ходоков" во власть и пикетированием ВЦИК формы протеста не ограничились. Как писала в те дни оппозиционная печать, "несмотря на разгон Московской конференции, арест ее членов", рабочие были "намерены добиться созыва ее". По ее сообщениям, они готовы были не останавливаться и перед "открытой угрозой" политической стачки. Так, решительную позицию занял Союз рабочих печатного дела. Всего через три дня после ареста московской рабочей конференции, в воскресенье 16 июня 1918 г., на своем собрании они обсуждали вопросы, связанные с развязанными большевиками репрессиями и свободой слова. В ходе обсуждения было решено не поддаваться давлению со стороны властей. "Из этого последнего решения, — говорилось в отчете о собрании, — вытекает насущная необходимость и прямая обязанность всех членов союза, и в особенности наиболее сознательных из них, оказать всемерное содействие правлению в его работе по выборам уполномоченных от печатных предприятий г. Москвы и по посылке их на рабочую конференцию".

Несмотря на всю корректность печатников, свои конечные цели они сформулировали вполне определенно. "Наша священная обязанность, прямой долг, — читаем в их резолюции, — помочь проснувшимся пролетарским массам России организованно и чисто демократическими способами, ничего общего не имеющими с заговорческими авантюрами, изжить режим насилия и произвола". Несколько дней спустя, 21 июня 1918 г., состоялось очередное собрание печатников. Почти единогласно на собрании была принята резолюция с осуждением ареста Кефали (Каммермахера). Подчеркивалось, что он является одним из старейших работников Союза печатников. Его имя обладает среди рабочих высоким авторитетом. В резолюции звучало требование его немедленного освобождения.

На 22 июня 1918 г. намечалось собрание рабочих экипажной фабрики Ильина. На этом совещании рабочие планировали избрать своих представителей в Бюро уполномоченных. Арест рабочей конференции вызвал забастовку на заводе Густава Листа. Рабочие завода категорически заявляли, что они либо добьются освобождения арестованных делегатов, либо выдвинут новых представителей. Предсказуемо встретили арест конференции в мастерских Александровской железной дороги. Митинги и акции протеста в эти дни происходили здесь практически постоянно. Большевикам на этих собраниях говорить практически не давали. Их освистывали и засыпали гневными выкриками и вопросами о терроре против рабочих. Не ограничиваясь митингами и принятием резолюций, железнодорожники организовали мощную забастовку протеста. Они соглашались возобновить работу лишь тогда, когда будут выпущены их товарищи. Лишь когда из тюрем начали выходить задержанные рабочие, на Александровской железной дороге наступает некоторое успокоение.

Кроме таких городов, как Нижний Новгород, Тула или Москва, политическая борьба в которых имела важное значение в общегосударственном масштабе, движение уполномоченных разворачивалось и на региональном уровне. Так, весьма неуютно чувствовали себя большевистские власти Ярославской губернии. Помимо Ярославля очагом рабочего протеста в губернии стал небольшой город Рыбинск. Особую активность проявляли рыбинские железнодорожники. Вслед за своими ярославскими товарищами 30 мая они провели общее собрание рабочих, мастеровых и служащих Рыбинского железнодорожного узла. Выступления ораторов на нем носили исключительно оппозиционные характер. Возмущения и протест вызвали меры советского руководства, направленные на подавление оппозиционных рабочих организаций, и другие действия большевиков. В принятой резолюции говорилось, что рыбинские железнодорожники, "видя, как под влиянием деятельности Совета народных комиссаров растет массовая безработица, продовольственная разруха и разлагается государственный механизм", требуют его отставки "и немедленного созыва Учредительного собрания", которое, по их убеждению, одно могло "сплотить ныне разъединенную великую Российскую Федеративную демократическую республику".

Не ограничиваясь одними декларациями, рыбинские железнодорожники делали все для вовлечения в движение уполномоченных рабочих других профессии. Так, имеется информация, что через железнодорожников велась активная агитация в Союзе металлистов. Рабочие-путейцы Рыбинска предложили металлистам города по примеру Петрограда создать "в противовес Советам" Временное бюро уполномоченных фабрик, заводов и железнодорожников. Металлисты проявили интерес и запросили у железнодорожников предоставить "руководящие материалы". В ответ на запрос металлистов районный комитет рабочих-путейцев переслал им материалы и отчеты о деятельности ЧСУ ФЗ Петрограда.

Оказываются охваченными движением уполномоченных некоторые города Поволжья, Черноземья, Урала. Из крупных заводов Урала движение уполномоченных, согласно имеющимся сведениям, возникло на Мотовилихинском заводе. Важным пунктом, где ЧСУ ФЗ получило прописку, становится Воткинск. Инициаторами движения уполномоченных в городе, как и везде, становятся правые эсеры и меньшевики. О возникновении воткинского движения уполномоченных сохранились краткие упоминания в записках видного участника ижевско-воткинского рабочего восстания С.Н. Лоткова. Из них, в частности, становится ясно, что здесь, как и обычно, ЧСУ ФЗ возникают вследствие ограничений прав оппозиции влиять на состав и политику местных органов советской власти. Поводом создания альтернативных форм рабочего представительства в Воткинске можно считать отказ большевиков считаться с результатами перевыборов в горсовет; давших до 80 % голосов умеренным социалистам. Натолкнувшись на упорное нежелание большевиков выпускать власть из своих рук, оппозиция берет курс на создание в противовес потерявшему авторитет у рабочих большевистскому Совету независимого движения рабочих уполномоченных. Инициатива по его созданию принадлежит именно депутатам, победившим на выборах, но не допущенным большевиками к работе в городском Совете. Идеологией движения уполномоченных в Воткинске становится стремление к "объединению рабочих" и борьба с их "распыленностью", которая наблюдалась в городе после выборов в Совет. Судя по всему, воткинские уполномоченные позже попытались войти или делегировать своих представителей в действующий "официальный" Совет. Но, по воспоминаниям Лоткова, большевики не допустили этого, прекрасно зная настроения, царившие среди рабочих уполномоченных.