Читать книгу "Краткая история Турции - Норман Стоун"

В 1860-х годах законы установили гарантии частной собственности, позволили деятельность банков и обеспечили поддержку иностранных инвестиций. Эти инвестиции хлынули в страну, особенно в отрасли, связанные со строительством железных дорог. Вскоре европейская часть Константинополя, Салоники и Смирна вошли в общеевропейскую железнодорожную сеть, что обеспечило быстрое развитие Фракии, а также Западной Анатолии, вплоть до Каппадокии, расположенной восточнее Анкары. В 1861 году иностранцы собрались вместе и организовали Османский банк с похожим на дворец зданием правления в Галате – на месте, которое стало известно как «Улица Банкиров».

Надо сказать, что в этом отношении Турция была далеко не уникальной. 1860-е годы оказались любопытным периодом, который можно назвать «первым концом истории». В начале 1990-х годов, после распада Советского Союза, американский мудрец Френсис Фукуяма заявил, что это стало проявлением исторических законов: мир наконец-то превратился в громадную Данию, так как демократия и свободный рынок распространили свою магию повсюду. Несколько лет русские (а также китайцы), вероятно, верили в это, и мир в самом деле двигался в означенном направлении. Точно так же и в 1860-х годах огромный успех Британии имел воздействие по всему миру: конституция, выборы, твердые законы, национальный банк, сбалансированный бюджет, стабильная валюта, основанная на золотом стандарте. Один итальянский премьер-министр даже выкрасил себе бороду в белый цвет, чтобы завоевать авторитет англичан. Также повсюду верили в образование, поэтому везде открывались школы и даже университеты, часто во внушительных зданиях. В России это вылилось в реформы Александра II, но они имели своего двойника и в Турции. «Второй Танзимат» стал именно таким временем.

Символом этого времени стало создание двух великолепных школ. Американцы основали Роберт-колледж, где обучение шло на английском языке, и он со временем приобрел потрясающее место с видом на Босфор (сейчас оно занято университетом Богазичи, а теперешняя школа имеет здания где-то в другом месте). В 1868 году султан открыл свой собственный Галатасари-лицей, прямо в центре европейского квартала, которым владели иностранцы. Трамваи сновали туда-сюда по Гранд Рю де Пера, мимо громадных железных окрашенной охрой ворот академии, посещаемой как мусульманами, так и не-мусульманами. Ее главой был француз, а штат в основном состоял из иностранцев.

Следующий глава академии десятью годами позднее попытался совершить coup de etat, имевший под собой некоторую религиозную вдохновляющую идею, хотя сам ректор, Али Сови, был очень образованным человеком и имел жену англичанку. И это очень характерно, так как второй Танзимат порождал яд, который должен был его убить – то же самое произошло с Александром II, реформы которого вызвали прилив терроризма. Проблема такого рода реформ состояла в том, что они всегда заканчивалась слезами – как мудро предвидел Федор Достоевский, когда писал «Бесов» в 1871 году. Интеллигенция легко поворачивалась к террору: в 1881 году Александра II убили. За пять лет до того Абдул-Азиз умер при странных обстоятельствах – он был свергнут с трона и, вероятно, тоже убит.

Другой огромной проблемой для таких правителей, маячившей в перспективе, стали деньги. В случае Турции проблема стояла еще острее из-за соревнования с правителями Египта, которые имели большой доход от Суэцкого канала и поэтому разбрасывали деньги на Босфоре (часть построенных ими тогда зданий сохранилась до сих пор). Глядя на них, правящая османская семья и ее прихлебатели тоже не жалели средств. На европейской стороне Босфора был возведен дворец Долмабахче – дорогостоящее сооружение, с огромной люстрой, подаренной королевой Викторией, и другими необычайно уродливыми артефактами (особенно гнетущими были картины, написанные под французских «академиков»). За ним на азиатской стороне появился дворец Бейлербей – благодаря американскому архитектору он оказался комфортабельно соразмерен и удобен для жизни (одним из его первых гостей оказалась французская императрица Евгения). За ним последовал дворец Чираган, тоже не столь уж плохой.

Но султанская семья продолжала тратить и тратить, ее финансы теперь зависели от американских банкиров в Галате и иностранных кредиторов, которые смогли получить очень выгодные условия. Этот период раннего оптимизма – султан Абдул-Азиз посетил Запад, его племянник Мурад очаровывал Париж, бесхитростный концерт турецкой музыки дали королеве Виктории в Хрустальном дворце – подошел к концу в начале 1870-х годов. В Вене случился финансовый крах, который через Германию распространился дальше, и займы перестали течь в Константинополь. В 1875 году было объявлено банкротство. Империя двинулась к финальному акту.

Оттоманская империя в период наибольшего расширения, 1683 год

Часть седьмая

Конец империи

Почти целый век со дня Кючук-Кайнарджийского договора империя стояла перед огромным большим бедствием. Банкротство 1875 года заставило отвернуться от нее английских и французских держателей бонов, хотя, по правде говоря, они вели дела чрезмерно жестко: в итоге империя выплатила долг, в несколько раз превысив проценты, без оплаты («амортизации») основной суммы.

Но были и другие проблемы, еще хуже. Чтобы выплатить этот долг, правительство подняло налоги, и христиане начали мятеж. Он перекинулся на османский Крит, где греческие националисты рвались воссоединиться с материковой Грецией, хотя добрая треть местного населения была мусульманской. В 1866 году греки устроили резню. Затем в 1875 году против налогов восстали крестьяне Герцеговины – отчасти восстание было направлено против попыток уменьшить контрабанду табака, основного товара в этих областях. Это восстание распространилось в Сербию, а оттуда, в свою очередь, в земли болгар.

Тут оказались свои сложности. Средневековая Болгария представляла собой настоящую балканскую империю, протянувшись в Грецию и к Адриатике, но она пала перед турками, которые в результате стали управлять этими землями через греков, доминировавших в православной церкви. Когда сюда прибыли американские миссионеры, они приложили усилия для стандартизации образования и даже изобрели язык, на котором обучали людей грамоте; до того болгарская верхушка говорила по-гречески. В результате появился столь странный продукт, как болгарский национализм.

Однако ранее болгарским землям пришлось принять беженцев после прежних российских войн – это были татары и черкесы, исповедовавшие ислам и именуемые помаками. Они жили в Болгарии уже века и в целом имели добрые отношения со своими христианскими соседями. Во время второго Танзимата энергичный наместник Мидхат-паша[36] усовершенствовал управление Болгарией, создав здесь муниципальные службы, но отношения между черкесскими беженцами и местными болгарскими жителями были натянутыми – такими же, какие сложились у турок с армянами в Восточной Анатолии. При первых симптомах кризиса произошла резня христиан черкесами, которые испугались, что снова будут вынуждены отправляться в ссылку. До Британии дошли известия о происходящих «ужасах», и опять повторилась история с Хиосом.