Читать книгу "1-я Русская бригада СС "Дружина" - Иван Ковтун"

А. Муньос и С. Кэмпбел полагают, что к акции «Волшебная флейта» привлекалась и «Дружина». В информации начальника СС и полиции «Белоруссии» фон Готтберга, в пункте 2, где давался полный перечень формирований, задействованных в мероприятиях, встречается указание о привлечении к операции органов СД, а конкретно: «вся охранная полиция и части СД Белоруссии» («Die gesamte Sicherheitspolizei und der SD Weißrutheniens»). Р. Михаэлис более сдержан в своих оценках, версию А. Муньоса и С. Кэмпбела он не подтверждает, однако и не отрицает ее. Вероятно, одно из подразделений «Дружины» могло находиться в Минске в течение недели, пока шла операция[231].

Военнослужащие «Дружины» на церемонии подъема флага. 1943 г.

Для проведения акции «Волшебная флейта» Минск был полностью заблокирован. На улицах, выходящих за черту города, были установлены контрольные посты. Для проведения обысков Минск был разделен на 6 городских секторов. В каждом секторе обыски проводились в течение суток. По тактическим соображениям обыски в городских секторах проводились в особой последовательности — городской сектор I, II, V, IV, III и VI. В ходе операции было проверено 76 тысяч человек (в Минске на тот момент проживало 130 000). За «противоправные» действия и связь с «бандитами» десятки людей были повешены, около 52 тысяч человек — доставлены на сборные пункты для отправки рабочей силы в Германию. 23 апреля, после окончания операции, в Минске состоялся парад ее участников, парад принимал высший фюрер СС и полиции в Центральной России фон дем Бах[232].

Казалось бы, такие важные события, произошедшие с «Дружиной» в марте — апреле 1943 г., должны были хоть как-то отразиться в мемуарах. Однако на этот счет почти не оставлено воспоминаний. Так, Самутин обходит молчанием тему антипартизанской борьбы «дружинников», а если и касается ее, то пишет о ней скупо и неопределенно. «За весь апрель, — отмечает он, — была только одна "операция", которую Гиль предпринял составом всей бригады. Мы обязаны были участвовать в ней вместе со всем штабом. Целью операции был разгром партизанской "столицы", находившейся в то время в бывшем районном центре Кубличи, в нескольких десятках километров от Лужков. За двое суток очень неспешного марша отдельными колоннами по раскисшим весенним дорогам мы вышли на исходный рубеж для начала наступления на Кубличи и расположились в нескольких селах в 7–8 километрах от Кубличей. Села были совершенно пусты, население полностью ушло из них, бросив на произвол судьбы все свое незатейливое имущество. К чести Гиля надо сказать, что мародерство было строжайше запрещено и пресекалось самым решительным образом, вплоть до расстрелов, и одной из наших обязанностей, которую мы выполняли охотно и даже со рвением, было постоянное напоминание и офицерам и солдатам о недопустимости мародерских действий, от которых будут страдать только наши же, русские люди. Хоть мы и заняли оставленные населением дома, но никто не думал растаскивать брошенный скарб. Не только наши помощники пропагандисты, но и мы сами с Точиловым обходили части и не уставали твердить офицерам о необходимости строжайшего выполнения приказов Гиля о соблюдении порядка и дисциплины»[233].

Основываясь на документах, нам удалось выяснить, о какой операции ведет речь Самутин. Это крупномасштабная акция, проводившаяся против партизан Борисовско-Бегомльской и Полоцко-Лепельской партизанских зон, называлась «Коттбус» (Kottbus). Населенный пункт Кубличи располагался на территории Ушачского района Витебской области, а этот район входил в состав Полоцко-Лепельской зоны народных мстителей. Однако операция «Коттбус» (о которой мы скажем ниже) проводилась вовсе не в апреле, а во второй декаде мая 1943 г. И то, какие задачи в ходе операции решала «Дружина», совершенно не совпадают с тем, о чем пишет Самутин[234].

Перед тем как 1-й Русский национальный полк СС был брошен на борьбу против партизан Витебской и Минской областей, в начале мая 1943 г. часть Гиль-Родионова участвовала в операции «Майский жук» (Maikäfer). Акция проводилась в Березинском, Быховском, Кировском и Климовичском районах Могилевской области. Сведения об участии «Дружины» в этой операции содержатся в протоколах послевоенного допроса С.Я. Каминскиса — бывшего сотрудника латышской полиции безопасности, члена специальной команды СД Виктора Арайса. Задержанный показал, что в апреле одно из подразделений «команды Арайса» (рота оберштурмфюрера СС Дибитиса) было включено в состав «Дружины». В конце месяца их бросили на борьбу с партизанами в район поселка Березино (тогда райцентр Могилевской, ныне — Минской области)[235].

Каминскис рассказал: «Наша рота на реке Березине была придана войсковым соединениям немецких войск, которые с танками, артиллерией и всеми видами стрелкового оружия вели бои с партизанами в этом районе. Кроме соединений немецких войск в упомянутом районе вели борьбу против партизанского движения части РОА или УПА — точно не могу сказать, только состав этих частей был русский и командовал ими русский генерал Родионов. Кто был Родионов, я точно не знаю, но некоторое время наша рота была влита в состав его полка и совместно принимала участие в боях против советских партизан. Крупных боев с партизанскими основными силами за время моего пребывания не происходило. В большинстве случаев была разведка с более незначительными передовыми группами партизан, а что касается карательных мер, предпринимаемых нами в отношении мирного населения, подозреваемого в связи с советскими партизанами, так за все время моего участия в карательных операциях против советских партизан в районе Березины за связь с советскими партизанами был дан приказ уничтожить все население одной деревни, которая нами была отбита от партизан и в которой части Родионова и наша рота располагались. Название деревни я не помню, она была густо населена на протяжении километра, но сколько имела дворов — затрудняюсь сказать. Выполнение приказа о расстреле мирного населения этой деревни и ее сожжение было возложено на части Родионова, в состав которых входила и наша рота, но по своей инициативе или Родионов получил вторичный приказ, отменяющий первый, деревня эта уничтожена не была, и, как я потом узнал, уже по возвращении снова в Глубокое, Родионов со всем численным составом перешел на сторону советских партизан»[236].