Читать книгу "Повседневная жизнь Аравии Счастливой времен царицы Савской. VIII век до н.э. - I век н.э. - Жан Франсуа Бретон"

На основании проводимых изысканий трудно сказать что-либо определенное относительно эволюции форм жилища, как и о причинах изменений в выборе строительных материалов. Положим, нечему особенно удивляться, когда жилье в области первичных массивов оказывается построенным из гранита и сланца, то есть из того, что было под рукой. Гораздо более странным выглядит то обстоятельство, что в районе известковых пород победу в конкуренции с известняком одерживает сырцовый кирпич. Но, как видно, всюду — свои строительные традиции.

Повсеместно сельскому жилищу, как, впрочем, и городскому, присущи две характерные черты: четырехугольная форма строения и его высота. За городом, как и в городе, дома-башни обеспечивают дозор и охрану своей территории.

Экономика и общество

Общество очень своеобразное

На кромке своей пустыни Южная Аравия предуготовила для человеческого общества четко очерченный ареал и однозначно определенную природную среду обитания: ареал и среду ОАЗИСА. Оазисные земли, орошаемые лишь время от времени, требуют от своих обитателей высокой степени самоорганизации ради того, чтобы приносимая паводками благодатная влага не терялась, а использовалась наилучшим образом. «Наилучшим» — это значит так, чтобы паводки орошали всю возделываемую поверхность оазиса в равной мере, включая и наиболее приподнятые над средним уровнем и самые отдаленные от русла участки. А также так, чтобы каналы очищались от ила регулярно. Практическое решение этой двуединой задачи предполагает предварительное наличие достигнутого в какой-либо форме общественного согласия на проведение соответствующих работ. Вот эта навязываемая природой социальная организация появляется на исторической сцене уже в III тысячелетии — первоначально в форме простой кооперации земледельцев. Из такого-то ядра, сложившегося в области Ма'риба, ядра, сплоченного практикой совместного поливного земледелия, и рождается Саба' — в VIII веке до н. э. В высеченных на скалах списках эпонимов «Саба'» всегда выступает в одном и том же контексте: в качестве прямого дополнения к глаголу «орошать». Перед нами, следовательно, общество оседлое, привязанное к своей земле и к ритму сезонов.

Но та же кромка пустыни покрыта и довольно густой сетью городов: к примеру, их чреда, их россыпь вырастает в больших долинах Джауфа и Хадрамаута. Они, города эти, разнятся между собой и по размерам, и по значимости, но их обитатели в равной степени усвоили привычку и приобрели вкус к жизни именно в городских условиях. Горожане ежедневно выходят и входят через городские ворота, при которых красуется гранитная плита с высеченными на ней царскими указами; они ежедневно встречаются между собой на рынках и в святилищах; все они живут в домах, одинаковых, в общем-то, и по своему архитектурному стилю, и по условиям обитания в них. Общепринятый архитектурный стандарт городских домов предопределяет и стандарт городской коммунальной жизни, далеко отошедший от тех норм, которым следуют сельские жители.

Сказанное, однако, не означает того, что между городом и деревней разверзлась непреодолимая пропасть. Между двумя сторонами имеются два, по меньшей мере, «моста», связывающие их: это общность территории города и его сельской округи и общность священных мест, которые равно святы как для горожан, так и для селян. Вне города, за его крепостной стеной, уже в сельской местности, но все же в непосредственной близости от него и обращенный своим порталом к нему стоит, прижавшись торцом к одному из холмов, храм, это зримое воплощение единства общины верующих, поклоняющихся одному и тому же божеству и выполняющих одни и те же обряды. Кроме этих, так сказать, «пригородных» святилищ, имеются и другие, находящиеся от города на значительном расстоянии. Их не так много, но они все же есть. Так, храмы Джебеля ал-Лауз открывают свои двери для всякого, кто только пожелает принять участие в коллективном культе. Имеются, наконец, и священные заповедные территории, которые в позднейшую, исламскую эпоху будут обозначены термином «харам» («запретное»): они представляют убежище тем лицам, которые по той или иной причине не в ладу с обычным племенным правом. В этих заповедных анклавах также иногда есть свои святилища.

Отмеченные рамки предполагают наличие в них социумов, не столь уж и различающихся от долины к долине. У них, у этих социумов, сложившихся в первоначально изолированных одного от другого вади, нет общего божества — за исключением разве что 'Асара, который почитается более или менее повсеместно, и у них нет общего языка, который внятен всем. Зато у всех у них явственно выступают черты тождественного, в основе, социального строя, социальной организации. У всех южных аравитян одна и та же письменность и одна и та же традиция — украшать архитектурные памятники монументальными надписями. Они возводят здания, которые при всех местных различиях между собою все же схожи, и декорируют их более или менее одинаково; они, наконец, ведут торговлю на очень протяженных маршрутах, а это предполагает четкую социальную организацию, гарантирующую сохранность товаров, отправляемых за тридевять земель, и справедливый раздел прибыли. Чувствуют ли они свою принадлежность к некоторой сверхобщности? В любом случае образ их жизни очень схож.

Племенная организация

Греко-латинские авторы признают: обитатели юга Аравии не кочевники, а оседлое население, подразделяющееся по племенам. То же самое можно сказать и о нынешнем Йемене, однако именно древние его племенные структуры лишь с трудом поддаются реконструкции, если ей поддаются вообще. Современные исследования едва-едва приоткрывают материальную культуру древнего южноаравийского демографического массива, но ничего не говорят о его социальной дифференциации и структурах. По давнишней исторической традиции, семитские племена приходят с севера Аравийского полуострова и обосновываются на его юге, смешиваясь со старожилами, заимствуя у них как бытовые навыки, так и религиозные верования. Таким образом, вполне правдоподобно предположение, согласно которому некоторые формы нынешней социальной организации восходят к очень отдаленным эпохам.

Племя в южноаравийскую эпоху — это довольно крупная общность, насчитывающая порой десятки тысяч человек. Оно занимает более или менее обширную территорию, которую орошает и возделывает. Территория эта порой совпадает с долиной вади — в той ее части, где вади вырывается из горного ущелья на простор равнины, то есть на кромку пустыни. Иногда она же охватывает две или более подобных же долин. Земледелие в вышеописанных природных условиях предполагает наличие коллектива, коллектив же невозможен без внутренней организации, а последняя в качестве своего элемента включает в себя, пусть и минимальный по численности, но все же управленческий аппарат. Известны шесть основных племен: Харам и Ма'ин в Джауфе, Саба' в вади Зана, Катабан в Байхаме, Авсан в Мархе и Хадрамаут в одноименном вади. Племена состоят из родов (кланов), довольно рыхлых объединений, связанных узами родства. Численность каждого из последних не может быть слишком велика, так как, достигнув некоторой критической величины, он начинает распадаться на свои составляющие. Каждый индивид попеременно выступает в двух ипостасях: во-первых, как член рода, связанного узами крови, и, во-вторых, как член территориальной единицы (например, города) с соответствующими правами и обязанностями.