Читать книгу "Дети гламура - Наталия Ломовская"

С этого момента жизнь Олега чудесным образом изменилась, словно вместе с матерью ушли и горькие воспоминания. Он не верил, что сможет когда-нибудь привыкнуть к тете Наде и дяде Пете, к их светлому дому, где на стенах висели картины, а полы были покрыты мягкими коврами, не думал, что привыкнет к обильным и вкусным обедам, к воскресным прогулкам, когда они на машине выезжали в театр, или на выставку, или за город, если позволяла погода. Но он привык, может быть, потому, что тетя Надя была родной маминой сестрой и была на нее похожа? Первое время он тосковал по матери, плакал ночами в подушку, вспоминая ее жесткие ладони, вспоминая песни, которые она пела ему в детстве, — про коричневую пуговку и про храброго барабанщика. Отца же не вспоминал больше никогда и внутренне не подготовился к тому, что через много лет боль от того удара неминуемо настигнет его.

Мать перед смертью сменила фамилию на свою, девичью, и Олег получил в наследство маркировку из ее поколенной росписи — ее фамилию. Может быть, и поэтому тоже все, связанное с отцом, он забыл так скоро, так решительно? Он просто не воспринимал той ведущей в непроглядное прошлое фамилии, а она нет-нет да и проскальзывала то в скандальных, приятно щекочущих нервы обывателя документальных фильмах, то в дурацких альманахах, то, подобно мертвому осеннему листу, срывалась у кого-нибудь с языка, словно бы с ветки заколдованного родового дерева. Но Олег предпочитал сжигать листья. И не нашлось никого, кто бы предупредил его, что это будет помогать лишь до поры…

Закончив школу, он поступил в университет. Его приемные родители подарили ему новенькую двухкомнатную квартиру, и Олег совсем забыл о том, что так потрясло его душу много лет назад.

Первый сигнал тревоги относился именно к этому времени. Он выпил на вечеринке… Крепко выпил, хотя пить не любил. И, целуясь с какой-то барышней, укусил ее за губу. Пошла кровь, барышня подняла крик. Его увела Жанна. Чудом удалось избежать скандала. Окровавленного, испуганного, пьяного, Жанна привела его домой и заставила встать под душ, заварила зеленый чай, погладила по голове… И он неожиданно рассказал ей — про отца. И словно бы от этих хмельных откровений потревоженные им злые тени полезли изо всех щелей подсознания, все равно как если бы он развел костер в темной пещере.

С этого момента начались его мучения. Словно на спиритическом сеансе, он вызывал духов прошлого, он перелопатил газеты и книги, где чужие люди говорили об отце (в тоне этих статей неизменно чувствовалась дрожь отвращения, как при виде убитой гадюки), он пытался понять: почему? Что было в этом тихом человеке, что толкало его на эти зверские, бессмысленные убийства? Внешне это никак не сказывалось, значит, было внутри, значит, могло быть и в нем, Олеге…

Он напряженно рассматривал себя в зеркале, но почти ничего от отца не видел. Фигура была материнская, крупная, ширококостная, глаза ее же — такие и у тети Нади, серые глаза в обрамлении черных ресниц врастопырочку. Но вот густые русые волосы — отцовы, и длинные пальцы тоже его… И при мыслях о руках убийцы Олег начинал стонать сквозь зубы, мерить шагами комнату и хрустеть зубами.

Он похудел и почернел, все чаще стал замыкаться в себе. Друзья заметили это. Андрей предположил, что Олег поражен «безответным чувством», посыпались приколы, предположения относительно кандидатуры жестокосердной избранницы, потом шуточки затихли. Тем более что Олег на них не реагировал. И Жанна тоже не смеялась.

Но все проходит, все когда-нибудь кончается, кончились и мучения Олега. Из маленького городишки, где прошло его детство, больше никто до столицы не добирался — не так-то, видать, просто попасть в Москву, нужно по меньшей мере… Но Олег старался не додумывать подобные мысли до конца. Настойчивые призраки прошлого временно перестали его тревожить. Одно только осталось неизменным — Олег продолжал сторониться девушек. Впрочем, это так понятно, он просто слишком занят своей карьерой…

Несколько раз легкодоступные девицы сами подвертывались ему под руку — когда депутат, помощником и личным секретарем которого он служил в то время, ехал развлекаться в сауну, на природу. Но эти «скоротечные огневые контакты», как шутил сам жизнелюбивый депутат, не пугали Олега. Он уже перестал бояться наследственного безумия, которое могло внезапно проявиться. Страх ушел, как уходит многое, исчез, как с белых яблонь дым. И выяснилось — напрасно, если бы он остерегался, как и прежде, то не случилось бы того черного дня, дня, когда вся с таким трудом налаженная жизнь пошла под откос…

Денек выдался утомительный, но когда ближе к вечеру позвонил Кирилл и пригласил на концерт, Олег обрадовался.

— А что за концерт?

— А тебе есть разница, меломан? Фестиваль губной гармоники!

— Серьезно? Ну, пошли. Проветримся.

Фестиваль губной гармоники, как выяснилось, захотела посетить Ольга. Она и высидела концерт до конца, причем серьезно утверждала, что намерена купить и освоить этот волшебный музыкальный инструмент. Развивая идею, переместились в немноголюдный клуб. Оттуда долго звонили — сначала Лаврову, потом Жанне. Задумано было великое перемирие народов. Жанна сказала, что находится далековато от «Ротонды», и простите, это заведение никогда не было в числе ее любимых мест. Лавров посовещался с Юлей и тоже церемонно извинился. У Малыша телефон не отвечал. Пришлось зажигать втроем.

Эту девушку Олег заметил только часа через полтора. Она сидела у стойки — миниатюрная, рыжеволосая, в чрезмерно сверкающем топике и обтягивающих джинсах — и выглядела так, словно присела на минутку. Ждет кого-то? Но тут молодая особа посмотрела на Олега. Очень хорошенькая и улыбается. «Это она мне улыбается? Весьма многообещающе! Пригласить на танец? Не стоит. Угостим лучше коктейлем».

Она назвалась Ксюшей и выпила коктейль залпом, аж заскворчало в соломинке. Засмеялась, откинув с лица волнистую прядь. Олег заговорил о губных гармошках, еще о джазе. Как там приглашают нынче девушек в гости? Предлагают покормить рыбок и выставляют дома на стол банку шпрот? Старо. Не будем мудрить, благо и Ольга с Кириллом отчалили потихоньку.

Он уже давно жил самостоятельно, но часто бывал у своих приемных родителей, ужинал у них, ночевал в своей старой комнате. Так было удобнее, потому что не приходилось вести хозяйство, к которому Олег был вообще не очень-то приспособлен. Вот и теперь припомнил, что в холодильнике — шаром покати, затащил девицу в первый попавшийся маркет и накупил там всяких вкусных вещей. Ксения потребовала, ни много ни мало, мидий и белого сухого вина.

В прихожей горел забытый свет, толпились выброшенные из шкафа ботинки. Олег провел девушку в комнату, служившую гостиной, включил разноцветный фонарик рядом с диваном, выбрал тихую музыку.

— Будем расслабляться? — спросил весело.

Ксюша подпрыгнула на мягком диване и часто-часто закивала. При волшебном свете фонарика она была еще симпатичней, глаза казались темными и глубокими, губы чувственно блестели, и Олег понял, что готов тащить ее в койку прямо сейчас. Но ведь надо же соблюсти традиции!

Он вытащил фужеры, откупорил вино и наполнил бокалы.