Читать книгу "Звездные войны. Последствия - Чак Вендиг"

И в любом случае оно теперь принадлежит ему, а не этому пустоголовому салластанину.

Когда открывается дверь, он успевает заглянуть внутрь – и видит знакомые остроконечные ступни его личного телохранителя, боевого дроида В1 по имени Костик. Ступни неподвижны и прижаты к ногам, а это означает, что дроид находится в сложенном состоянии – в транспортировочном режиме. Хуже того, Теммин замечает окутывающее металл голубоватое свечение.

Судя по всему, это свечение ионного ограничителя. Теперь ясно, почему Костик не отвечал на его вызовы по комлинку – дроида обездвижили и заключили в ионное поле.

Умно.

У Теммина остается на один вариант действий меньше, чем до этого. С помощью Костика он мог быстро вернуть лавку в свое распоряжение, хотя бы временно. Достаточно было натравить на врагов модифицированного дроида, а самому пробраться в подвал и надежно защитить свое добро.

Но поскольку этот вариант теперь отпадает, придется пойти более трудным путем: отыскать один из входов в старые катакомбы под городом и уже оттуда пробраться к себе в лавку. Дорогу он знает, но она отнимет время, так что лучше сразу браться за дело. И надеяться, что он успеет добраться раньше, чем громилы Сурата сообразят, как войти в подвал.

Теммин убирает бинокль…

Справа раздается пронзительное хихиканье.

Ему знаком этот звук.

Молниеносным движением обезьящер выхватывает прибор из его рук. Маленький демон шипит и плюется, а когда Теммин пытается вырвать бинокль, кусает его за пальцы.

– Отдай! – рычит Теммин.

Внезапно кто-то прыгает ему на спину.

Еще один обезьящер.

Не переставая смеяться, он дерет когтями его уши и вырывает клочья волос. Этого вполне хватает, чтобы бинокль выскользнул из руки, и обезьящер скачками уносится прочь, радуясь добыче.

Теммин вскакивает и бросается следом…

Второй обезьящер сваливается с его спины и кидается прямо под ноги, обвивая их своим хвостом. В следующее мгновение Теммин уже кувырком летит с крыши. Ударившись о навес дао-бенового магазинчика, он скатывается на землю, с плеском приземляясь в глубокую лужу.

Отплевываясь, он поднимается на ноги. Вода стекает с него словно маленький грязный водопад, волосы липнут к глазам. Теммин отбрасывает их со лба…

Изогнутый конец лезвия гигантского топора цепляет его за ноздрю, рывком заставляя поднять голову. Ой-ой-ой! Перед ним, оскалившись в зловещей ухмылке, стоит герглик. Ряды острых зубов скрежещут друг о друга, словно рашпиль о древесину.

– Мы поймали мальчишку! – кричит герглик.

Наверху весело гогочут обезьящеры.

Синджир с трудом бредет через догорающий лес. Тлеют кусты. Неподалеку – обугленный и наполовину расплавившийся шлем штурмовика. Рядом небольшой пожар. Вдали – остов шагохода АТ-АТ. Верхняя часть его раскрылась от взрыва, словно металлический цветок. Он тоже горит.

Вокруг – трупы.

Некоторые из них безлики и безымянны – по крайней мере, для него. Но других он знает… или знал. Вот молодой офицер, Керк Лормин. Хороший парень, всегда был готов угодить. Стал служить Империи вовсе не из-за убеждений, а вынужденно. Чуть дальше – капитан Блевинс. Этот точно был имперцем до мозга костей, а заодно неисправимым хвастуном и задирой. Лицо его превратилось в кровавую маску. Синджир рад, что он мертв. Рядом молодая женщина – он встречал ее в столовой, но не знает имени, а ранговая планка на ее груди залита кровью. Кем бы она пи была, теперь она никто. Лесной перегной. Еда для туземцев-эвоков. Всего лишь звездная пыль и ничто.

«Мы все – звездная пыль и ничто», – думает он.

Абсурдная мысль. Но не менее абсурдная, чем последующая:

«Мы сами сделали это с собой».

Он должен винить во всем их – повстанцев. Даже сейчас слышны их аплодисменты, бластерные выстрелы в воздух. Деревенщины. Мальчишки с фермы, ставшие воинами, и сантехники, ставшие пилотами.

«Пусть, – думает он. – Они заслужили свое торжество.

Так же, как и мы заслужили наши могилы».

Его будит камешек, который отскакивает от его головы – она трещит так, словно на нее наступил имперский шагоход, – и откатывается к небольшой кучке других таких же.

Синджир со стоном пытается подняться.

Пол под ним движется и раскачивается, и внезапно ему кажется, будто он падает. У него кружится голова.

Моргнув, он пытается сориентироваться.

Он находится в ржавой клетке, по форме похожей на птичью, но человеческих – или почти человеческих размеров. Клетка висит на толстой прочной цепи, которая спускается с иззубреннных мокрых камней наверху в глубокий темный колодец. Внизу…

Внизу ничего нет.

Гигантская трещина, черное ущелье между скалистыми влажными стенами. В тусклом свете жаровен на дальней стене видны тянущиеся вдоль нее металлические мостки, вделанные в блестящий камень.

По ним кто-то идет. Судя по лысому черепу и черной коже – сакианин. Охранник держит в руке поводок, обмотанный вокруг запястья до самого локтя. На другом конце поводка – красноглазый зверь с вытянутым телом, столь же грубой, как и стена, шкурой и узкой пастью с множеством зубов. Отвисшее брюхо волочится по земле.

– Очнулся? – слышится голос за его спиной.

Синджир испуганно вздрагивает. Клетка раскачивается, и у него сильнее начинает стучать в висках. Ему кажется, что его сейчас стошнит.

Позади него – еще полдесятка таких же клеток.

Заняты только две из них.

В одной – скелет. Не человеческий, хотя и человекообразный, – какого-то существа с рогом на голове. Остатки кожи на костях напоминают рваные лохмотья.

В другой – та самая женщина-забрак. Охотница за головами.

К счастью, к нему обращалась она, а не скелет.

– Это ты кидалась в меня камнями? – со стоном спрашивает Синджир.

– Да, я. Та, которую ты пытался купить.

– Все совсем не так… не так, как ты думаешь.

– А как?

Он прижимается головой к холодному железу. Пробежав по лбу, на кончике его носа повисает капля воды, и на него тут же накатывает воспоминание из прошлого – только там была капля крови.

– Ты в самом деле меня не помнишь?

– Нет.

Синджир разочарованно вздыхает:

– Мне казалось, мы встречались.

– Видимо, нет.

– На Эндоре, – говорит он. – После того, как все закончилось. После победы повстанцев. Я… мы тогда видели друг друга.

Она колеблется.

– Ах да…

– Значит, помнишь?

– Пожалуй.