Читать книгу "Иногда нам снятся старые собаки - Сослан Плиев"

И тут я – весь такой на нервах, с телефоном, непристегнутый и на красный. Инспектор, задрав голову и поблагодарив Главного Гаишного Бога, метнулся мне наперерез. Он свистел и махал, махал и свистел. Остановился я. Окошко открыл. Инспектор подбежал и, выплюнув свисток, невнятно представился:

– Инспектр ГИБДД Д…ж…б…ев!

– Здравствуйте, инспектор.

– Вы по телефону говорили! И не пристегнуты! И на красный проехали!

– На красный тоже проехал? Блин. Неприятно.

– И чё будем делать?

Столько участия и заботы бывает в глазах у мамы, когда она смотрит на то, как вы занозили руку. Такими глазами смотрят на брошенных котят чувственные девушки. Инспектор смотрел на меня нежно и томно.

– В каком смысле «чё делать», инспектор?

Инспектор аккуратно сглотнул.

– Три серьезных правонарушения Вы допустили! Телефон – это у нас штраф триста рублей, ремень – пятьсот и красный свет – семьсот!

– Ужас какой! Ну что ж делать?! Нарушил. Виноват.

Инспектор с неразборчивой фамилией быстро стрельнул глазами по сторонам. В воздухе вечернего Владикавказа повеяло провокацией.

– В смысле?

Как я понял «в смысле» – это такое слово-код. Оно позволяет получить необходимый передых и собраться с мыслями в нестандартной ситуации. Ну и зацепиться за реальность.

– В прямом смысле, инспектор. Виноват. Готов понести суровое, но справедливое наказание.

– Я, в смысле, щас протокол составлю!!!

– Три.

– Кого?

– Инспектор, «три» в данном случае не глагол, а числительное. Вам надо составить три протокола.

Инспектор уже не отрывал от меня хищного взгляда. В глазах картинками братьев Люмьер мелькали растерянность, злоба и жалость к сумасшедшему водителю.

– Ты пил? – Он добавил интима, перейдя на «ты».

Был маленький шанс, что я не совсем больной. Я огорчил его.

– Нет. Дыхнуть?

Видимо забоявшись, что безумие может передаться и ему, инспектор замахал руками, как подстреленная синяя чайка:

– Не-не! Я верю! – но на всякий случай отступил на шаг. – Так я пишу?

– Ну если хотите – пишите.

– Светофор – семьсот, ремень – пятьсот, телефон – триста! Это вместе… Тысяча пятьсот рублей!

Сумма поразила инспектора. И он шепотом повторил:

– Тыща пятьсот рублей!

– Ну да.

– Подожди! Светофор – семьсот! Телефон – пятьсот! Ремень – триста! Это же всё вместе полторы тысячи?!

– Наоборот. Ремень – пятьсот, а телефон – триста.

– А светофор?!

– Семьсот.

– Но вместе же тысяча пятьсот?!

– Инспектор, вы все правильно считаете.

Он смотрел сквозь меня и шевелил губами. Цифры складывались в какую-то монстрообразную сумму:

– Постой-ка! Пятьсот ремень, триста телефон, семьсот светофор!

– Да! Все вместе – тысяча пятьсот рублей. Инспектор, давайте уже что-нибудь делать начнем! Я домой хочу.

– Торопишься? – у инспектора появилась надежда.

– Да нет…

– Ну, тогда пошли в патрульную машину!

В бело-синем «пепелаце» пахло инспектором и «Дошираком». Оказавшись в знакомой обстановке, гаишник чуть-чуть оправился. Устроив на коленях планшетку с протоколами, он снова ринулся в бой!

– Так я пишу? И за светофор, и за телефон, и за ремень?

– Ага.

Он снова начал считать. Он тасовал эти магические числа – «300, 500, 700», и все равно получалось «1500 рублей». Наконец он не выдержал:

– Может, на месте оплатишь? Половину!

Мне прям захотелось его обрадовать! Но я патологически жаден до заработанных денег. Тем более, что после похода в супермаркет в кармане сиротливо лежали сто двадцать восемь рублей.

– Не-е… Давайте как договорились! У меня все равно всего сто двадцать восемь рублей. Это ж мало?

– Сто двадцать восемь? Не-е-е… там триста за телефон, пятьсот за ремень и семьсот светофор. Это тысяча пятьсот. Пополам – семьсот пятьдесят.

Он вздохнул и начал писать, тихо повторяя мантру:

– Ну, как так? Триста – телефон, семьсот – светофор, пятьсот – ремень. Как так? Все вместе же тысяча пятьсот? Да, правильно… А пополам – семьсот пятьдесят. Ну хорошо, семьсот… но сто двадцать восемь… Ну, как так?

Он бурчал и вздыхал, иногда с тоской глядел на пролетающие мимо нас машины, в которых сидели нормальные, непристегнутые и говорящие по телефону водители. Потом он смотрел на меня – черствого и жестокого, опять выдыхал:

– Полторы тысячи же? Правильно? Как так? – и возвращался к протоколу.

В патрульную шестерку вдруг ворвался свежий воздух и усатое лицо с капитанскими звездочками.

– Э! У вас все в порядке? Вы сначала там двадцать минут разговаривали, теперь в машине полчаса сидите. Что случилось?

Мы вылезли из машины. Остальные гаишники смотрели на моего инспектора с завистью. Капитан продолжал ждать ответов:

– Ну?

– Товарищ капитан, вот он на красный проехал…

– Та-а-ак! – произнес капитан.

– Потом по телефону говорил!

– Та-а-ак! – капитан посмотрел на меня уважительно.

– И непристегнутый!!!

С козырей зашел, гад. Капитан уже не скрывал восторга от меня:

– Серьезно?!

Я покивал. Скорбно.

– Ну и? – брызгал азартом капитан, стуча копытами, как маленький трудолюбивый пони.

– Светофор – семьсот. Так?

– Так!

– Телефон – триста. Так?

– Так!

– Ремень – пятьсот. Все вместе – тысяча пятьсот?

– Да. Тысяча пятьсот. И что?

– А у него сто двадцать рублей!

Это наглое передергивание возмутило меня!

– Сто двадцать ВОСЕМЬ!

Капитан внимательно посмотрел на меня. Для порядку поинтересовался:

– Бухал?

– Нет. Я вообще не пью.

Видимо, это как-то успокоило капитана. Он вернулся к подчиненному:

– Понятно. Ты всё это время что делал?

– Ну как так, тысяча пятьсот рублей, а он говорит «протокол пиши»!

– Ну и писал бы!

– КАК?!? Светофор – семьсот…

Капитан прервал его взмахом жезла. И снова поинтересовался у меня:

– Ты себя нормально чувствуешь?