Читать книгу "Коловрат. Знамение - Алексей Живой"

– Да в баню бы сходить, – подсказал Захар, – только вот жалость, Феврония велела еще десяток дней обождать, пока раны совсем хороши станут.

– Хорошо что ходить дозволила ваша Феврония, и то ладно, – пробурчал Кондрат, принюхиваясь к себе. – Потерплю без бани пока. Несите одежду.

– Сейчас ключницу позову, – кивнул Захар и, выйдя за дверь, крикнул: – Марфа! Ключи неси, одежду боярину достать надобно.

Вскоре, гремя ключами, в дверях появилась пышнотелая девка в белом сарафане, расшитом на груди и рукавах красными узорами. Девка была довольно миловидной, это Кондрат быстро оценил, сразу позабыв про дела и болезни. За спину ее спадала длинная коса, переплетенная лентой. Поклонившись чуть не до земли Кондратию, ключница подмела пол своей косой – отчего грудь ее всколыхнулась, а Кондратий, не видевший женщин еще с прошлой жизни, громко выдохнул. Потом она быстро распрямилась и лихо отомкнула два ближних сундука, самолично откинув массивные крышки. Девка явно была не из самых хлипких, кровь с молоком. Под крышками обнаружились залежи разнообразной одежды и обуви. Поклонившись еще раз, Марфа исчезла за дверью, пожелав на прощанье хозяину: «Доброго здоровьичка!»

Кондрат проводил жадными глазами этот пышный стан, сзади казавшийся не менее привлекательным, до самых дверей.

– Выбирай, боярин, – попросил Захар, оторвав его от созерцания приятных форм.

– А что нынче лучше надеть? – как бы засомневался Кондрат, нехотя переводя взгляд с Марфы на сундуки. – Ну-ка, подберите мне что-нибудь сами. Лень копаться.

Получив команду, приказчики бросились выполнять ее с особым рвением. Захар принялся рыться в сундуке с одеждой, а Макар с обувью, и вскоре оба с поклоном поднесли ему несколько богатых одежек и красные кожаные сапоги средней длины. Скинув старую, провонявшую потом и мазями одежду, оставшись лишь в исподнем да повязке, что все еще прикрывала обширные раны, Кондрат надел на себя тонкие чистые шаровары из хорошо вытканного сукна, поверх которых натянул еще одни, более плотные – для выхода на улицу. Чтобы прикрыть израненное тело, сверху приказчики подобрали ему довольно широкую рубаху, воротник и края которой были вышиты разноцветными шелками, золотой нитью и украшены какими-то камушками, очень походившими на жемчуг. Рубаху Кондрат стянул пояском. Затем на эту помпезную рубаху боярин – с помощью приказчиков, которые сами помогали ему одеться, не доверив это дело слугам – натянул еще тонкий атласный кафтан, также украшенный на груди и по краям искусной вышивкой. Натянул осторожно, чтобы не побеспокоить раны. И снова подпоясался. «Главное, подпоясаться», – уразумел Кондрат, осматривая свое преображенное тело и новую одежду. После простецкой «афганки» и удобных маскхалатов из прошлой жизни выглядело все это странно и непривычно. А о том, чтобы одежда была столь же удобной, и речи не шло. Тут главным было себя показать.

Процесс одевания затянулся и начал уже надоедать Кондрату, привыкшему все делать быстро. Но на этом испытания еще не закончились. Боярин собирался выйти из дома, а значит – как напомнили ему приказчики, – нужно было надеть поверх кафтана еще кое что. Это был еще один богатый кафтан из бархата, имевший петлицы с кистями, обшитый по краям золотым кружевом, и называвшийся «ферязь», – широкий снизу и, к удивлению Кондрата, имевший очень длинные, почти до пола рукава. Облачившись в этот кафтан, новоиспеченный «рязанский боярин» вдруг уразумел, откуда пошла поговорка – «работать спустя рукава». Ибо работать в этой штуке не было как раз никакой возможности, только неспешно ходить. Ну и, дай бог, немного конем управлять. Поскольку это был, как оказалось, «ездовой ферязь».

На ноги Евпатий надел красные сапоги с голенищем чуть ниже колена и ремешками, которые следовало затянуть для надежности. По краю голенища шла замысловатая вышивка. На непривычно мягкой подошве не было ни каблука, ни железных подковок. Но еще больше удивился Кондратий, когда обнаружил, что оба сапога скроены абсолютно одинаково – их можно было легко менять местами, переодевая с правой на левую ногу и обратно. Кондрат сделал несколько шагов, привыкая к странной обуви. Будь его воля, он бы предпочел взять другие сапоги. Обувь – штука наиважнейшая, как говорил ему афганский опыт прошлой жизни. Но в этом времени, похоже, все сапожники так работали, а люди носили. Об этом он очень скоро узнал, возмутившись насчет колодки, и потребовав другие сапоги.

Перебрав пять пар, среди которых попадались даже сапоги, украшенные драгоценными каменьями, Кондратий вернулся к первой.

– Извини, Евпатий Львович, – виновато пробормотал Макар, складывая отвергнутые сапоги назад в сундук, – у нас в Рязани все усмари[28] так шьют. Раньше вроде тебе нравились, особливо те самые, что сейчас надел.

– Ладно, – кивнул Кондрат, осмотрев свои красные сапоги и решив, что от добра добра не ищут, – привыкну опять, раз нравилось.

Одев боярина, приказчики отлучились ненадолго, чтобы самим надеть одежду для выхода в люди. Явились они скоро, сменив свои простые кафтаны на расшитые золотом и узорами. Как и следовало ожидать, подменявшие боярина у руля семейного дела приказчики жили безбедно и ни в чем себе не отказывали.

Надев на голову шапку с узкой меховой оторочкой – как оказалось мехом выдры, и не важно, что на дворе стояло лето, – боярин, наконец, шагнул за порог. Главное в новой жизни было – держать фасон. Это он уже осознал. Остальное приложится.

Глава одиннадцатая

В кузнице

За невысокой дверью, чтобы пройти в нее, приходилось нагибаться, оказалось небольшое пространство с парой дверей и лестница вниз. Одна из дверей вела на длинный балкон, опоясывавший весь второй этаж. Все это время боярин отлеживался на втором этаже не очень высокого дома, который напоминал ему терем. Кондратий первым спустился по скрипучей лестнице и распугал своим неожиданным появлением дворовых девок и мужиков. Слуги во дворе спокойно занимались делами, за месяц позабыв уже, как выглядит их хозяин. Кто-то перетаскивал мешки из амбара, кто-то ведра с водой из колодца. На конюшне молодой конюх давал овса лошадям. Жизнь шла своим чередом.

Но стоило боярину появиться на крыльце с резными колоннами, подпиравшими небольшую крышу над входом, как все дворовые заохали и тут же поклонились ему в пояс, как и было заведено.

– Ну, – неожиданно грозно прогремел на весь двор Кондратий, остановившись на крыльце и подперев руками бока, – чего застыли? Марш работать!

Услышав грозные звуки хозяйского голоса, холопы вновь принялись за дело с удвоенной силой и скоростью, чтобы показать свое рвение. А Кондратий, раньше командовавший лишь солдатами, вдруг ощутил себя настоящим боярином, поймав себя на мысли, что поневоле становится им, входя в роль. И даже испытал некоторое удовольствие, ранее ему неведомое. Все холопы попрятались по углам, избегая попадаться грозному хозяину на глаза.