Читать книгу "Тихая музыка за стеной - Виктория Токарева"

Джип – красавец: черный, лакированный, кожаный салон, подушки безопасности. Мог развить любую скорость и даже взлететь, как самолет. (Так казалось Алле.) И парить над городом. (Так казалось Алле.) Это тебе не «Ока», в которой она сидела, как лягушонка в коробчонке.

Был бы жив Славочка, отдала джип ему. Он молодой. В этом году ему исполнилось бы двадцать. Четыре года без Славочки.

Заработанные деньги широко тратили. Не копили. А зачем? Кому? Племянникам Оське с Васькой? У них свои родители есть.

Хорошая машина радовала, разнообразила желтую жизнь. Среди пустыни вдруг появился мираж и так же исчез. Был и нет. И снова песок, колючки, гонимые ветром, верткие змеи. Что там еще в пустыне…

Алла ехала в аэропорт. Надо было встретить партнеров из Минска. Наряду с итальянской мебелью стали закупать белорусскую. Белорусы делали мебель из натурального массива. Не то что итальянцы: ДСП и сверху шпон. Красиво, но не практично. Шпон отходит в конце концов, а дерево – материал честный. И экологический. И цена у белорусов – в десять раз меньше. Серьезная прибыль. Манукян и так уже скупил половину Сибири. Но ему надо: трое сыновей, шесть внуков, две любовницы, и у любовниц семьи. Большие расходы у Манукяна.

Алла не осуждала Манукяна и не завидовала. На зависть нужны силы, энергия, а у Аллы аккумулятор сел. Энергия не вырабатывалась. Ей было все равно.

Джип двигался со скоростью шестьдесят километров в час. Впереди – Кольцевая дорога. Еще сто метров – и можно перестраиваться. Посмотрела на часы. У нее в запасе уйма времени. Можно не торопиться, расслабиться. Алла включила музыку: мужской голос пел очень хорошо. Но вдруг…

Толчок… Темнота… Медленный полет в черном космосе. И ничего.

Нуль.

…Алла очнулась на асфальте. Ее джип был смят в гармошку. Получается, кто-то вытащил ее из машины и положил на дорогу. Под голову подложена ее сумка.

В стороне стояла «газель» с развороченным рылом. Значит, «газель» столкнулась с джипом лоб в лоб. Откуда она взялась? Потом на суде выяснится: «газель» подсекла какая-то неопознанная шестерка. «Газель» вильнула вправо, выехала на встречную полосу и лоб в лоб столкнулась с джипом.

Алла лежала на асфальте. Вокруг нее кольцом стояли люди.

– Мобильный телефон… – проговорила Алла.

Ей сунули мобильный телефон. Алла набрала Михайлу, успела сказать:

– Я попала в аварию. Возле Кольцевой…

И отключилась. Потеряла сознание.

Михайло примчался на своей «Оке». По скоплению народа определил место происшествия. Скорая помощь уже подошла.

Аллу укладывали на носилки.

– Куда вы ее повезете? – строго спросил Михайло.

– В город Видное, – ответил врач скорой помощи.

– Везите в Склифосовского, – приказал Михайло.

– Не имеем права, – возразил врач. – Это Московская область. Приписан город Видное.

– Перестреляю. Всех, – тихо и очень спокойно проговорил Михайло, выговаривая каждую букву.

Врач растерянно уставился на Михайлу и понял: расстреляет.

– А куда везти? – переспросил врач.

– В Склифосовского, – повторил Михайло.

Лицо у него было каменное. Глаза яростные, как у тигра перед прыжком.

Ослушаться не рискнул бы никто. Ни один человек.

Удар равен массе, помноженной на ускорение. «Газель», набитая людьми, на полной скорости врезалась в джип.

Подушки безопасности сработали, защитили, как могли. Алла была пристегнута, ремень шел через ключицу к тазобедренному суставу. Ее качнуло с нечеловеческой силой, и именно эти кости хрустнули: ключица и тазобедренный сустав. Плюс разрыв легкого, внутреннее кровотечение. Потребовалась немедленная операция.

Если бы Аллу отвезли в Видное, она бы умерла. Лежала бы в приемном покое часа два, никто бы не подошел. А в Институте Склифосовского – другое дело. Другой уровень.

Операция прошла успешно. Легкое восстановили. Скрепили сломанную ключицу. Хотели сразу заменить тазобедренный сустав, но решили повременить. Операция сложная, больная слабая. Просто зафиксировали сустав спицами и шурупами. Как в плотницком деле.

Алла очнулась после операции. Ей показалось, что она сейчас умрет. Сорвется в смерть. Как будто ступает по тонкому бревну над пропастью. Одно неточное движение – и…

Кто-то приходил, навещал. Алла ни с кем не общалась. Просто лежала, и все. Совершенно беззащитная. Как будто голая. Боль бушевала в ней, выжимала слезы. Скорее бы уже туда или сюда. Лучше туда. Оборвать все разом – и боль по сыну, и эту непереносимую физическую боль. Но что-то не отпускало. Удерживало.

Являлся Михайло. Он пребывал в прекрасном настроении.

– Как хорошо, что ты в больнице, а не на кладбище, – радовался он.

«Ну не дурак?» – спрашивала себя Алла. Потом думала: «А ведь и в самом деле хорошо».

В больнице долго не держат. Наметилась положительная динамика, и – на выписку.

Врачи предупредили: на ногу не наступать. Сломанный сустав надо поберечь и ждать: может быть, самостоятельно срастется шейка бедра. А если не срастется – тоже не проблема. Можно заменить сустав. Однако свой лучше, чем искусственный.

Михайло приволок деревянные костыли старого образца – высокие, до подмышки. Довольно уродливые, но устойчивые.

Первое время Алла висела на них, как мешок с картошкой. Но эти уродцы обеспечивали самостоятельность. Можно самой встать, умыть лицо. Какое это счастье – умыть лицо. Сразу просыпаешься. Можно доскакать до туалета, вернуться обратно. Жизнедеятельность обеспечена. А это – самое главное, как оказалось.

Можно уместить себя в кресле перед телевизором. Не лежать, а сидеть, голова и спина в вертикальном положении. Кровь не застаивается, а весело бежит. Голова ясная, хороший отток.

По телевизору много интересного, да все интересно на самом деле. Даже пустые сериалы – и те несут в себе какой-то сюжет и нравственный заряд. Алла горячо сочувствовала героям, отдавалась зрелищу, как ребенок.

– Включи мозги, – советовал Михайло.

Но Алле не хотелось включать мозги. Только чувства. Только наивное, бесхитростное восприятие жизни. Как в детстве.

Начало лета. Зелень еще молодая.

Переехали на дачу, поближе к земле, к траве.

Михайло выволакивал на участок надувной матрас, сверху кидал овечью шкуру, мехом наружу, и пуховое одеяло – для верности. Земля просохла, но еще не прогрелась.

Алла любила лежать на животе, подперев голову руками, и смотреть вниз. А внизу, в траве, шла бурная и напряженная жизнь, о которой она раньше не догадывалась. Мошки, букашки, муравьишки – все куда-то торопились по своим неотложным делам. Бабочки-однодневки прилетали сверху, чтобы успеть совокупиться и продолжить род. Один день для них, как целая жизнь для человека. Стрекотали кузнечики на эту же тему. Пели птицы – зазывали самку. Любовь и суета правили этим малым миром.