Читать книгу "Поцелуй пирата - Тереза Медейрос"

Войдя в холл, Морис почтительно поклонился адмиралу и с самым невозмутимым видом занял место недалеко от входа. Он был готов ко всему, в том числе и к немедленному увольнению. И хотя это грозило провалом задуманного плана, он ни на секунду не пожалел о веселом вечере, который провел с Люси. Беззаботный серебристый смех девушки стоил и не такой жертвы.

Забыв сбросить куртку Мориса, Люси предстала перед отцом, склонив голову, как юная королева, приговоренная к казни.

– Ну-с, Люсинда, дорогая, – грозно начал адмирал, – очень рад, что ты наконец решила присоединиться к нам. Можешь себе представить мое состояние, когда мне стало лучше и я поехал к леди Кавендиш, где обнаружил, что ты так и не появлялась у них! Я был вне себя от тревоги.

Люси собиралась с духом, чтобы начать объяснение, но Морис заговорил первым:

– Видите ли, сэр, по дороге к леди Кавендиш произошел несчастный случай. Точнее, целых два происшествия, которые…

– Вы, сэр, занимаете в моем доме положение слуги, – скрипучим голосом прервал его адмирал, – и вряд ли я могу ожидать от вас понимания и соблюдения приличий, принятых в нашем обществе. Тогда как моя дочь… – Он задохнулся от ярости, стремительно подошел к Люси и начал кружить вокруг ее поникшей фигурки, как ястреб над испуганной ланью.

«Если адмирал посмеет ее ударить, – стиснув кулаки, подумал Морис, – завтрашнее утро я встречу в тюрьме за убийство своего нанимателя».

Но сэр Люсьен Сноу был далек от мысли применить силу, располагая более убийственным для провинившейся дочери оружием. Люси не поднимала головы, пока он с ледяным презрением обозревал ее, начиная с растрепавшихся волос и кончая порванным – и запачканным подолом платья.

Наконец, когда гнетущее молчание отца стало невыносимым, она прерывисто вздохнула:

– Отец, пожалуйста, я…

– Придержи язык, девочка. Я не нуждаюсь в твоих жалких извинениях и никчемных оправданиях. Я знаю им цену. Бог свидетель, я достаточно наслушался сказок от твоей матери.

Он подозрительно взглянул в лицо Люси, принюхался и улыбнулся с леденящим душу злорадством. С издевательской нежностью адмирал погладил дочь по голове.

Шею Люси залила густая краска, и Морис проклял себя, догадываясь, что она вспомнила невинное прикосновение его пальцев к губам. Смит метнул на него взгляд, значение которого Клермонт не успел понять, так как лицо дворецкого снова приняло невозмутимое выражение. Самому же Морису становилось все труднее сохранять безразличный вид, но он опасался, что, дав волю обуревавшим его чувствам, он только повредит Люси.

– Что всего удивительнее, – ядовито продолжал адмирал, – что я все еще питаю какие-то иллюзии в отношении прекрасного пола, хотя его представительницы не устают меня разочаровывать. Да, разочаровывать! Своим безнравственным и безответственным поведением, которое они демонстрируют с тех пор, как Ева приняла яблоко, предложенное ей Змием, и стала причиной грехопадения человеческого рода. Тебе есть что возразить на это, Люсинда?

«Только не оправдывайся, – взмолился в душе Морис, – черт побери, не делай этого, Люси!»

Она подняла голову. Ее потемневшие серые глаза, резко выделяясь на мертвенно-бледном лице, прямо смотрели в пытливо прищуренные глаза отца.

– Я очень сожалею, отец.

Лицо Смита беспомощно сморщилось, он сразу стал выглядеть глубоким стариком.

– Очень хорошо, – проговорил адмирал, видимо, удовлетворенный кротким смирением дочери. – Я постараюсь найти в себе силы простить тебя.

Тяжело опираясь на трость, он стал медленно подниматься по лестнице. Люси, жалкая и подавленная, провожала его полным отчаяния взглядом.

Морис осторожно коснулся ее плеча, не обращая внимания на присутствие Смита.

– Он не имеет права подобным образом обращаться с вами.

Гневно сверкнув глазами, Люси упрямо тряхнула головой.

– Нет, сэр, он как раз имеет полное право. Он безупречен. Я – это единственная ошибка, которую он допустил в своей жизни.

Сбросив с плеча его руку, она побежала по лестнице. Охваченный яростью, Морис повернулся и наступил на что-то мягкое. Он увидел под своими сапогами букетик лаванды, поднял его и прижал к лицу. Растоптанные цветы еще таили еле слышный нежный аромат. Морис вспомнил смущенную улыбку Люси, когда он воткнул букетик ей в волосы.

Праздник Короля Нищих… Цветы для его дамы…

Он подождал, сжимая трофей в кулаке, пока Смит погасит все лампы в холле, и затем перешел в гостиную. На этот раз наступившая тишина как нельзя больше подходила состоянию Мориса.

Вдруг его глаза напряженно сузились: кто-то наблюдал за ним, от души наслаждаясь его бессильным гневом. Он круто обернулся и встретился с самодовольной ухмылкой сэра Люсьена Сноу.

Кровь бросилась в голову Мориса, и он со всего размаху стукнул кулаком в ненавистную физиономию. Бюст рухнул на пол, рассыпавшись на тысячу кусочков. Сзади кто-то вежливо кашлянул.

«Смит, – подумал Морис, раздражение которого улеглось после этого бессмысленного поступка. – Конечно, это Смит, вездесущий и всевидящий верный оруженосец адмирала».

Клермонт повернулся и с вызовом посмотрел ему в глаза.

– Очень сожалею. Должно быть, я случайно задел в темноте локтем…

– Не беспокойтесь, сэр. Рано или поздно это могло случиться с кем угодно. Пойду принесу метлу.

Ни слова упрека!

«Загадочный слуга адмирала, кто он, враг или друг ему?» – гадал Морис, глядя вслед дворецкому.

* * *

На следующее утро никто не пришел будить Мориса. Проведя половину ночи в печальных мыслях перед медленно угасающим огнем в очаге, а другую – в тревожной дремоте, он проспал до десяти. Проснувшись, молодой человек обнаружил на полу конверт, подсунутый кем-то под дверь. Он торопливо вскрыл его, уверенный, что найдет в нем извещение о своем увольнении.

Но это была лишь записка Смита, сообщавшая, что в течение ближайших нескольких дней его услуги в качестве телохранителя не понадобятся, так как мисс Сноу не собирается выезжать. Однако адмирал будет благодарен мистеру Клермонту, если тот поможет ему в работе над мемуарами. Короткий постскриптум, приписанный рукой самого сэра Сноу, извещал, что стоимость так неловко разбитого мистером Клермонтом бюста будет каждый месяц вычитаться небольшими суммами из его жалованья.

Морис презрительно усмехнулся, но тут его глаза снова вернулись к фразе: «… Мисс Сноу не собирается выезжать».

«Уж не заперли ли дочь адмирала в ее комнате, как какую-нибудь опозоренную средневековую принцессу?» – подумал он, комкая записку. Впрочем, если это и так, то почему он должен возмущаться? Люсинда Сноу его не волнует. Если она предпочитает жить под тиранической властью отца, то кто он такой, чтобы вмешиваться? И все же он не мог изгнать из воспоминаний ту, другую девушку, чьи большие серые глаза так лукаво блестели, когда она прятала сладости в карман, как озорной ребенок.