Читать книгу "Маршак - Матвей Гейзер"

Хасид громко и откровенно рассмеялся:

— В Иерусалим идут своими ногами. И не идут, а восходят. Это называется «алия»! Как же туда можно приплыть на пароходе, если там даже реки нет?

В глазах женщины появилось замешательство. Повернувшись к мужу, она истерически закричала:

— Я же тебе сказала, что нас обдурили! Только бы выманить последние гроши за билеты. И вообще ты никогда не знал, что ты хочешь от жизни, а уж куда ехать — тем более. Не жилось тебе в нашем Овруче! Цадик Исаак Шнеерсон, его дети и внуки так любили наше местечко, и не нужен им был никакой Иерусалим! Ты слышал, там даже нету речки. Тебе, наверное, надоели карасики, которых ловил в Норине наш сосед Мыкыта накануне субботы?! Ты захотел в Палестину, а нас везут в какой-то Эрец-Исроэль. Я даже не слышала, что есть такой город на свете.

Неподалеку от них стояли два молодых человека, выделявшиеся своей интеллигентной внешностью и спокойствием. Один из них решил успокоить разволновавшуюся женщину.

— Не волнуйтесь, мадам, нам предстоит переплыть не шесть морей, а три.

А второй молодой человек с ехидцей уточнил:

— И одно из них — Мраморное.

— Зачем вы меня дурите, молодой человек?! Разве по мрамору могут плыть пароходы?!

Окружающие стали прислушиваться к этому разговору. Молодой человек, пытавшийся успокоить женщину, обратился к своему приятелю:

— Сёма, как тебе нравится наша компания?

На что тот ответил:

— Не волнуйся, Яша, главное, чтобы мы не оказались в одной кают-компании.

Эти молодые люди давно мечтали побывать на Святой земле. Один из них — популярный поэт еще в 1907 году написал такие стихи:

Снится мне: в родную землю Мы войдем в огнях заката С запыленною одеждой, Замедленною стопой. И войдя в святые стены, Подойдя к Ерусалиму, Мы безмолвно на коленях Этот день благословим. И с холмов окинем взглядом Мы долину Иордана, Над которой пролетели Многоскорбные века. И над павшими в пустыне Пред лицом тысячелетий В блеске желтого заката Зарыдаем в тишине.

Наконец была объявлена посадка на пароход, и пассажиры выстроились длинной цепочкой, чтобы по трапу подняться на борт. А когда пароход вышел в море, они собрались в кают-компании. Кто-то пел, кто-то музицировал, а Маршак читал свои стихи. А когда прочел строки:

А назавтра, на рассвете Выйдет с песней дочь народа Собирать цветы в долине, Где блуждала Суламифь… Подойдет она к обрыву, Поглядит с улыбкой в воду — И знакомому виденью Засмеется Иордан,

раздались аплодисменты, как это бывает в театре. Декламатор окинул взглядом стоявших вокруг него людей и вдруг встретился глазами с девушкой необыкновенной красоты, с девушкой, казалось, сошедшей с полотен художников эпохи Возрождения. Она смотрела на него, а он на нее, сквозь толстые стекла очков. Она сама подошла к декламатору:

— Кто автор этих дивных стихов?

Стоявший рядом Яков не позволил другу ответить:

— А вы угадайте.

— Что не Лермонтов, я догадываюсь, не Пушкин — тем более. Но и они бы не выразили лучше тех чувств, что сейчас живут в моем сердце.

— Автор — один из нас, — улыбнулся Яков.

Молодые люди не могли скрыть своего восхищения незнакомкой. В ее красивых выразительных глазах, казалось, отразилась вся история народа, ее породившего.

— Вас зовут Юдифь, — уверенно сказал Яков.

— Назовите автора этих дивных стихов, и я назову свое имя.

— Я ведь уже сказал, это один из нас.

— Значит, это вы, — девушка обратилась к спутнику Якова.

— Как всегда, Сёма, донжуанские лавры достались тебе! — вздохнул Яков, но уже через несколько минут умудрился тайком подарить прекрасной незнакомке сборник «Песни молодой Иудеи», где были и его стихи, с дарственной надписью. А потом спросил: — А можно я прочту чужие стихи? Уж очень они напоминают наше путешествие. — И продекламировал Л. Яффе:

…Средь грязных ящиков и тюков Толпой евреи собрались.

На них субботние наряды, Их храм на палубе в огнях,

И луч покоя и отрады Играл в их выцветших чертах.

В простор задумчивый и ясный По волнам песня их плыла,

Гремел над морем хор согласный: «Lecho doidi likrath Kalax»!

Тонул и падал берег в море. Бледнел далекий огонек, Зажегся Млечный Путь в просторе, Мы плыли дальше на восток…

Сгорали свечи беспокойно, Дрожала вспугнутая мгла… В душе напев тянулся скромный: «Lecho doidi likrath Kalax»!

— Замечательные стихи, но ваши, — посмотрев на Самуила, сказала девушка, — нравятся мне больше.

Окрыленный таким неожиданным успехом, Самуил прочел стихи:

Скорбь забуду, гнет душевный И разбитые мечты, Там узнаю дни отрады, Дни любви и красоты…

В глазах девушки блеснули слезы:

— Перепишите мне эти стихи, я хочу их запомнить.

— У нас еще будет время: нам предстоит путешествовать вместе не один день.

Самуил и новая его знакомая так пристально смотрели в глаза друг другу, что это заметили окружающие.

— Сказано в нашем Писании: «Заклинаю вас, девицы иерусалимские сернами и полевыми ланями: не будите и не возбуждайте любовь, пока она не придет», — провещал хасид.

Пожилой человек, услышав эти слова, произнес на идише:

— Их зэй, а сы из а пурл фын Гот (Я вижу, эту пару создал сам Бог).

Молодые люди, непроизвольно взявшись за руки, отошли в сторону.

— Меня зовут Софья. Так меня назвали в память о бабушке Шейндл, она родом из местечка Ионишкис.

— Насколько мне известно, Софья — скорее от имени Сора или Сара, а не Шейндл.

— Я поняла, что в делах еврейских вы разбираетесь лучше меня. И все-таки я Софья, Соня, — с очаровательной улыбкой сказала девушка.

Софья Мильвидская в 1907 году окончила ковенскую женскую гимназию и уехала в Петербург — мечтала поступить в институт.

…Вскоре молодые люди общались так, будто знали друг друга много лет.