Читать книгу "Михаил Орлов - Александр Бондаренко"

Мы помним, что он не впервые оказался в расположении наполеоновских войск: во время переговоров в Тильзите Орлов не раз приезжал в Главную квартиру французов, где имел возможность основательно изучить их порядки и военные нравы. Разумеется, весьма интересно было сравнивать увиденное сейчас и замеченное ранее… Так что когда Балашов убыл к Наполеону, Михаил, оставшись один, не слишком расстроился: к этому времени у него уже появилось немало знакомых среди французских и польских офицеров, с которыми он, любезный и остроумный собеседник, великолепно владевший несколькими иностранными языками, мог разговаривать часами…

К тому же маршал Даву проявил любезность, и поручик Орлов был приглашён отобедать за его большим столом. Разумеется, он сидел достаточно далеко от герцога и вёл разговор с ближайшими соседями. Так как отношения между русскими и французами давно уже были весьма натянутыми, то застольный разговор почти сразу превратился в откровенную пикировку, когда собеседники — или противники — старались как можно язвительнее задеть самолюбие друг друга. Разговор происходил примерно так:

— Вы же не можете отрицать, что La Grande Armée[85] — лучшая в Европе? — с горячностью говорил сидящий напротив Орлова адъютант.

— О нет! — с серьёзной миной отвечал тот. — Разбить её удалось одним только испанским крестьянам!

— Народы Европы охотно идут под знамёна французского императора! — уверенно заявлял гвардейский драгун.

— Не путайте народы с их отребьем, мой капитан! — рекомендовал Михаил.

«Орлов, сидя в некотором расстоянии от маршала, подшучивал над французскими офицерами, подпускал им разные колкости, что производило неудовольствие, действовало между ними, не могущими устоять против остроумия Орлова. Маршал, узнав это, рассвирепел и, ударив кулаком по столу, гневно и громко, обращаясь к Орлову, закричал: “Fi, monsieur Pofficier, que dites vous la?”[86] Орлов немедля громко отвечал ему, ударив так сильно кулаком по столу, что затрясся стол и застучали приборы: “Fi, m-r le marechal, je m'entretien avec ces messieurs!”[87] Такая нежданная и смелая выходка привлекла всех присутствующих и самого лютого маршала в удивление и молчание. Стали перешёптываться между собою и спокойно после обеда разошлись».

Ну и что? Да вроде и ничего особенного… Хотя, конечно, Орлов французам запомнился — но знали бы они, какую роль он уже вскоре сыграет в судьбе их страны! Впрочем, они даже не ведали того, зачем именно он сюда приезжал…

На следующий день, 20 июня, вторично за неделю, парламентёры выехали из Вильны. Теперь — на восток, догоняя отступавшие русские войска.

«Возвратясь от Наполеона, Балашов застал Государя, 22-го июня, в Видзах, на пути в укреплённый лагерь при Дриссе, и с его прибытием исчез последний, впрочем самый слабый, луч надежды отвратить войну и окончить дело мирным соглашением».

На этом, можно сказать, мы закрываем «Балашовскую тему»: съездил, доложился — всё! В экстренном совещании, которое в тот же день состоялось в Главной квартире в связи с возможным обходом французами нашего левого фланга, Александр Дмитриевич уже участия не принимал. Зато государь пригласил туда гвардии поручика Орлова…

Здесь, кроме самого императора, присутствовали генералы граф Аракчеев, князь Волконский и барон Фуль, а также полковник барон Толь и прусский подполковник фон Клаузевиц. Большая часть участников совещания прямого отношения к ведению боевых действий не имела. Волконский, Аракчеев и генерал-лейтенант Карл Фуль — автор нелепого проекта Дрисского укреплённого лагеря, грозившего стать ловушкой для русской армии, — на тот момент состояли при особе государя. Талантливый военный теоретик Клаузевиц выступал лишь в скромной роли консультанта. Пожалуй, единственным, кто мог оказать реальное влияние на ход боевых операций, являлся Карл Фёдорович Толь — любимый ученик генерала Голенищева-Кутузова ещё по 1-му кадетскому корпусу, а затем и один из ближайших его сподвижников. К этому времени он исполнял обязанности генерал-квартирмейстера 1-й Западной армии и вскоре уже официально занимал эту должность.

Михаил скромно сидел в углу, не привлекая к себе внимания — большинство присутствующих воспринимали его только как адъютанта высокопоставленного лица. Между тем именно доставленная Орловым информация сыграла чуть ли не решающую роль в принятии последующих решений… Понятно, что с началом войны в русской Главной квартире остро потребовались новые сведения о неприятельской армии: её боевых планах, маршрутах движения войск, состоянии корпусов, настроениях людей, кое-что прояснилось в ходе арьергардных боёв, в результате допроса пленных… Орлов же, проведя несколько дней в расположении войск La Grande Armée, помог составить целостную и довольно подробную картину.

Когда совещание закончилось, Александр I кивнул поручику, повелевая остаться. «Ты подготовил меморандум?» — спросил государь. «Так точно, ваше императорское величество!» — отвечал Орлов, подавая императору плотный конверт. «Бюллетень особых известий», — вслух прочитал Александр название, написанное по-французски, и дальше уже читал про себя, лишь изредка, междометиями, выражая удивление или одобрение…

В документе было написано:

«Я пытался познать дух, который царит во французской армии… Можно смело сказать, что Наполеон один желает войны, что офицеры армии боятся её и что она сама повинуется общему побуждению, которое исходит от её главнокомандующего. Из всех генералов, может быть, наиболее привержен Наполеону маршал Даву. Более чем вероятно, что честолюбивые намерения внушают Даву, ослеплённому заманчивыми надеждами, полную преданность приказаниям его господина. Проявляемое им высокомерие является неизбежным следствием почестей, на которые он надеется…»

Столь же ёмко и метко оценил Орлов и всех тех офицеров и генералов, с которыми довелось ему пообщаться, дал практические указания по возможности использования некоторых из них русской военной разведкой.

Например, поляк Задер, командир батальона. Уединяясь с Орловым, он, сдержанный и немногословный на людях, говорил горячо и откровенно: Бонапарт — не благодетель Польши, но её палач, его меньше всего интересуют объединение и независимость этой многострадальной страны… Несомненно, такой человек мог бы оказать существенную помощь русскому командованию. Таких офицеров — патриотов своей Родины, ориентирующихся на Россию, а не на Французскую империю с её амбициозным императором, — Орлов в своём меморандуме назвал ещё несколько. Немало ценной информации собрал поручик у местных жителей, возмущённых притеснениями и поборами со стороны французов, — представители всех сословий охотно беседовали с приветливым русским офицером. А он не только внимательно слушал и запоминал, но и создавал во французском тылу свою агентурную сеть. Так, Орловым были завербованы два курляндца, Лейминг и Мюллер, землемеры Лесного департамента, то есть люди, обязанные много ходить и много видеть, иметь широкий круг общения.