Читать книгу "Интервью с Уильямом Берроузом - Даниэль Одье"

Прожектора ударили им в глаза взрывом серебристого света.

— Вы что делаете перед честным народом?

Дверь распахнулась под ударом плеч шестерых агентов-защитников футбольной команды университета Нотр-Дам вломившихся в его клевую квартирку сверкая значками и ордерами на обыск. Один из них поднял косяк.

— Да тебе торчок лет двадцать светит.

Принудительное проведение в жизнь мер вдохновило салоны. Штаты принялись соревноваться между собой и с Вашингтоном — кто примет самые строгие законы… мускатный орех… одуванчики… незаконное выращивание трав… неклассифицированные наркотики… наказания с обратной силой… постоянные испытательные сроки для рецидивистов.

Испытательные сроки компьютеризированы и испытуемых власти постоянно наблюдают через телевизионные экраны установленные в местах разрешенных для посещения. Два похода в недозволенное место и машина выплевывает соответствующий ордер.

— Даже думать не смейте пропустить стаканчик пива экраны повсюду куда бы вы ни отправились если мыслите как достойные честные люди экраны наши вдоль всего наичестнейшего пути. Изучите лабиринт и оставайтесь в пределах видимости.

Активность полиции большей частью нацелена на борьбу с наркотиками неуплатой налогов сквернословием и сексуальными преступлениями ни один гражданин в здравом уме даже близко не подойдет к полицейскому участку преступления против личности и частной собственности расцвели в практически полной безнаказанности при этом многие старые преступники выросли из рядов стукачей добившись высоких должностей в полиции. Согбенный бременем налогов, установленных обнаглевшими бандитами, и опрашиваемый на каждом углу полицией гражданин вполз к себе в разграбленную квартиру.

Программа освоения космоса забыта. Национальная безопасность заброшена в угоду «великой американской задаче».

— Что делать, если нападет враг? — вопросил сенатор Брэдли. — Девяносто процентов наших юношей в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти сейчас в тюрьмах. Остальные десять подались на службу в полицию.

Пресса обвинила его в том, что он «всей душой болеет и ратует за педиков, бандитов и наркоманов».

Перегруженная машина начинает давать сбои. Ошибки повсюду, будто зараза. Невинный домовладелец дрожит от страха, понимая, что теперь его сахарный песок может по итогам экспертизы запросто сойти за чистейший гаррик. Граждан, пришедших платить штраф за неправильную парковку, швыряют в камеру смертников — взбесившаяся машина выплевывает направо и налево законы, ордеры и приговоры. Количество задержанных угрожающе растет: десять миллионов… двадцать… все сорок.

Америка — тончайшая оболочка вокруг готового взорваться ядра угрюмых узников. Сенатор Брэдли в последний раз подает голос:

— Храни нас Господь!

Американская болезнь морали распространилась и на другие страны. Страх перед полицией сгущается тучами над землей. В 1959-м я писал: «Инфекция в виде проблемы наркотрафика — будто Тифозная Мэри, скоро перекинется и на Великобританию»… «Нова Экспресс»… Джонатан Кейп, страница 60… В тот же год доктор Дент повстречался с американским врачом из Американского департамента по борьбе с наркотиками. Наркодоктор сказал: «Предчувствую, что вы, англичане, лет через десять столкнетесь с нашей проблемой наркотиков».

Лондон, 1969-й: собак, натасканных на поиск травки, теперь учат вынюхивать ЛСД, кокаин, героин, опиум, антидепрессанты и «пурпурные сердечки» амфетамины. Собаки в аэропортах обнюхивают туристов, в банках — чеки ширинки стариков в «Ист-Индия-клаб» зубами раскрывают сумки туристов в Фортнуме полисмены-кинологи опечатывают кварталы с обоих концов и гражданин вынужденный стоять распахнув полы пальто пока шавка его с головы до пят не обнюхает возвращается в неотапливаемое жилье (все отключено по приказу властей), а в кабинете проктолога женщина-полицейский желает знать, откуда у врача анальный шприц. Судмедэксперт уныло гундосит: «От имени сотрудников криминалистаческой лаборатории заявляю, что нам осточертели груды пепла, мусора, корзин, одежды, штор, ковров, мешков для пыли от пылесосов и пробирок с водой из сливных бачков. Склад этим дерьмом забит под завязку, и разгребаться придется годами».

Мрачное бормотание переходит в открытый бунт. Разъяренная толпа штурмует министерство внутренних дел с воплями: «СМЕРТЬ ПОЛИЦЕЙСКИМ ШАВКАМ!»

В Гайд-парке у женщины-полицейской с поводка сорвали шесть собак и, облив бензином, подожгли под радостные вопли толпы. Бригады разрушителей атакуют американскую машину диктата. В Южной Америке и Африке партизанские отряды призывают преступников вступить в их ряды во имя освобождения.

— Мы сметем полицейскую машину повсюду. Уничтожим все записи. Уничтожим головной орган полицейского механизма, имя которому — консервативная пресса.

И они принесут новый порядок.

В.: Наркотики вреднее, чем алкоголь?

О.: Алкоголь успокаивает передние доли головного мозга, снимает возбуждение и недовольство и, таким образом, является фактором сохранения статус-кво в странах Запада. Из всех наркотиков общего пользования спиртное причиняет невероятный ущерб физическому и умственному здоровью индивидуума и общества. Сколько преступлений ежедневно совершается людьми в нетрезвом состоянии, преступлений, причина которым — опьянение, преступлений, которых не совершишь на трезвую голову! Драки, убийства, автомобильные аварии. Каким ужасным, глупым, тупым становится поведение пьяного! Сколько человек опустилось по вине алкоголя! Сколько на него тратится денег и времени! Сколько способностей и сил он губит! Сколько болезней он вызывает: цирроз печени, отказ почек, алкоголизм, синдром Корсакова [24], язва желудка. Просто не понимаю, как можно выступать против легализации травки и в то же время позволять торговлю спиртным?

В.: Зависимость — это тюрьма. Можно ли сравнить власть наркотиков с властью созданных нашей цивилизацией образов и мифов? Что хуже?

О.: Не следует так вольно употреблять слово «зависимость», особенно в отношении образов, мифов и проч., и проч. Зависимость подразумевает острую форму физического и умственного дискомфорта в состоянии абстиненции. Ближайшей параллелью, наверное, может послужить зависимость от правоты, необходимости всегда быть правым. Такие люди — имя им легион — переживают резкий дискомфорт, если их лишить чувства правоты. Будучи неправыми, они становятся ничем и не могут настроиться на нормальный метаболизм, то есть осознать, что правый и неправый — понятия относительные и значение имеют только относительно позиции и цели. Помню, один французский фашист сказал: «Je ne comprends pas ces degeneres de la drogue comme William Burroughs. — (В то время я не сидел на наркотиках.) — Moi, j’ai une seule drogue. C’est l’indignation» [25]. C’est la pire… [26] Это худший наркотик из всех.