Читать книгу "Уроки Джейн Остин. Как шесть романов научили меня дружить, любить и быть счастливым - Уильям Дерезевиц"

Бертрамы, Крофорды… Но почему же Остин столь нелестно отзывается об аристократии, если сама принадлежит к этому сословию и любит его? Потому что ни то, ни другое не верно. Вопреки сложившемуся мнению, Остин не была аристократкой и аристократию не жаловала (что подтверждают все ее книги, и «Мэнсфилд-парк» в особенности). Ее героини чаще всего имели кое-какие деньги, но богатыми их точно не назовешь, и мужья им доставались не самые состоятельные; настоящих толстосумов Остин делала изрядными подлецами, при этом чем внушительнее кошелек – тем подлее персонаж.

Отец Джейн был священником, и большинство ее родственников – дяди, братья, друзья – трудились на церковном, юридическом либо военном поприще. Да, все они имели благородное происхождение, но не относились к знати. Остины жили в достатке, но не более того; не владели ни землями, ни титулами в отличие от семей, описываемых Джейн. Если бы Бертрамы и снизошли до общения с Остинами, то это было бы весьма поверхностное знакомство; в лучшем случае семью Джейн изредка приглашали бы на балы вместе с остальными уважаемыми семействами округи.

Элизабет Беннет и ее сестер не обременяли домашними обязанностями; леди Бертрам и ее дочери были выше этого – они проводили время за изящным рукоделием, которым принято было развлекаться у знатных дам в те времена. А вот маленькие Джейн и Кассандра с утра до вечера хлопотали по хозяйству: они шили одежду для себя, отца и братьев, помогали матери на скотном и птичьем дворах, на кухне и в саду, пекли хлеб, варили пиво, варенья, желе и даже брались за грабли во время сенокоса.

После смерти преподобного Остина его дочери (Джейн было двадцать девять) не унаследовали по тысяче фунтов, на которые могла претендовать каждая из девочек в семье Беннет, и уж тем более по двадцать тысяч – а вот Мэри Крофорд такая сумма принадлежала с рождения. Сестры Остин вообще не получили ровным счетом никакого наследства. Они полностью зависели от других, то есть от матери, чье состояние тоже было очень невелико, и прочей родни. Именно из-за отсутствия денег Джейн и Кассандра до конца своих дней жили вместе с матерью и еще одной женщиной в маленьком домике, который предоставил в их распоряжение добрый родственник.

В эпоху Остин у одиноких бесприданниц (замужество почти всегда зависело от размеров капитала невесты) практически не было возможности хоть как-то обеспечивать себя. «Незамужние Дамы обладают скверным свойством: они бедны», – напоминает Джейн своей племяннице. Пожалуй, девушка, принадлежащая к социальному кругу Остин, могла добывать средства к существованию только одним способом – работая гувернанткой в чужой семье; Джейн Фэрфакс в «Эмме» сравнивает этот труд, которым ей самой приходилось заниматься, с рабством. Поэтому семья чрезвычайно экономно расходовала деньги, наконец полученные Остин за ее романы, – первый издали, когда Джейн исполнилось тридцать пять. Ей выплатили сто сорок фунтов за «Чувство и чувствительность», сто десять – за «Гордость и предубеждение». «Хоть мне, как и всем остальным, нравится получать похвалу, получить Звонкую Монету, как говорит Эдвард, я тоже не прочь», – однажды заметила Остин. Книги она писала не только ради собственного удовольствия.

Несмотря на то что Остин не родилась аристократкой и не стала ею, судьба подарила писательнице билет в первый ряд партера на спектакль под названием «Жизнь высшего общества». Ее третьему брату Эдварду несказанно повезло: его усыновили дальние родственники – богатая бездетная пара; он взял их фамилию Найт и унаследовал все состояние. История брата, возможно, легла в основу «Мэнсфилд-парка», в том числе и потому, что старшей дочери Эдварда (любимой племяннице Джейн) было столько же лет, сколько Фанни Прайс, когда писательница взялась за роман, и звали племянницу так же, как главную героиню. Если идею об удочерении подал Эдвард, а Фанни Найт «предоставила» свое имя, то характером – замкнутостью, отчужденностью, покорностью – героиня обязана самой Остин.

Каждый раз, когда Джейн гостила у брата в Годмершем-парке, когда общалась с племянницей, к ней относились, как к бедной родственнице. Так же как Фанни Прайс в Мэнсфилд-парке, как я в нью-йоркском кругу богатеев, Остин оставалась чужой, была неровней обитателям Годмершем-парка. Не стоит винить в этом Эдварда, он был исключительно благородным человеком (ему, кстати, принадлежал дом, в котором обосновались мать и сестры после смерти отца). Нельзя также упрекать в невежливости и его жену, которая на время родов (в общей сложности она дала жизнь одиннадцати детям) предпочитала звать на помощь Кассандру. Другая племянница Джейн писала: «Семья Бриджес из Гуденстоун-парка [то есть родственники жены Эдварда] открыла скромному таланту много дверей и, должно быть, многим удостоила его».

Просто таковы были законы общества. Джейн считали неровней вопреки кровным узам, уму, характеру. Формально она оставалась бедной родственницей, именно так к ней и относились. Спустя пятьдесят лет со смерти Остин Фанни Найт, которая к тому времени давно носила титул леди по праву наследования, описывала наставницу с беспощадной прямотой. Ее тетя, вспоминала она. «была не столь изысканной, как было бы дóлжно при ее таланте». Фанни продолжала:

[Семья Остин] была совсем не богатой, а знакомство они водили все больше с людьми и вовсе невысокого происхождения; словом, всех членов семейства нельзя охарактеризовать иначе, чем посредственными; хоть они, несомненно, могли похвастаться превосходным умом и подобающим воспитанием, однако занимали такое положение в обществе, какое могли обеспечить себе своей ограниченной изысканностью.

Далее Фанни писала:

[Кассандру и Джейн] воспитали в полном невежестве о Высшем Свете и его обычаях (я говорю о манере одеваться и прочих знаниях), и кабы Батюшка мой не женился столь удачно… и какими бы умными и приятными девицами они ни были, приличное Общество и круги его едва ли сочли бы их достойными.

И это при том, что Фанни Найт была любимой племянницей Остин. Но Фанни не злословит, она честно говорит то, что думает. Именно так рассуждали люди «Общества», «Света». Семья Остин состояла из чудесных, добрых людей, но эти качества не могли заменить «изысканность», «манеру одеваться» или «высокое происхождение». Кассандра приезжала к беременной невестке и искренне помогала ей, в этом нет сомнений, но, по правде сказать, другого выбора у нее просто не было. Эдвард предоставил дом матери и сестрам от всей души, однако это не делало их менее зависимыми от него. Неудивительно поэтому, что самым близким для Джейн человеком (их дружба длилась до конца ее дней) в поместье Годмершем стала – кто бы вы думали? – гувернантка, такая же незначительная, второсортная и зависимая, как сама Остин. Закономерно и то, что свою жизнь Джейн посвятила безмолвным наблюдениям, из которых сложился иронический образ аристократии в лице Бертрамов и Крофордов.

Остин помогла мне увидеть, как богатые и родовитые относятся к окружающим – как к вещам и инструментам, марионеткам и игрушкам. Но урок ее был гораздо глубже; Остин хотела показать, как власть и роскошь калечат людей. Неприятно иметь друзей, вечно требующих, чтобы их развлекали, но куда хуже самому быть тем, кого надо развлекать. Бесконечная активность Крофордов (Мэри любила прогулки верхом, Генри был в постоянных разъездах), которую поначалу можно принять за живость характера, в конечном счете оказывается просто глубокой неудовлетворенностью. Одним ненастным днем Мэри хандрила, сидя в доме сестры, бывшей замужем за мэнсфилдским священником.