Читать книгу "Следы во времени - Елена Соколова"

Ангеликаа отправилась к своей подруге Юлии.

– Что с тобой? – спросила Юлия, – на тебе лица нет.

– Я хочу, чтобы ты меня подстригла. Сейчас, знаешь, до плеч модно.

– Ты ведь говорила, что царь тебе не велел стричь волосы никогда, – испуганно сказала Юлия.

Ангелика расплакалась. Сквозь слезы она с трудом выговорила:

– Они там все такие расфуфыренные.

– Им заняться больше нечем. Это их работа. Ты не такая.

– Я хочу быть такой. Я хочу ни о чем не думать, ни о чем не заботиться…

– Что с тобой?

– Мой Костас любит таких, как они. С ними легко. Ему не нужна такая, как я. Не хочу больше так жить… Юлия, в нем вся моя жизнь, понимаешь? Он сердце мое променял на «Радость-люкс».

Юлия поплакала вместе с Ангеликой, потом вытерла слезы и твердо сказала:

– Я не стану стричь тебе волосы. Я хочу, чтобы ты осталась со своим царем.

Костас все реже бывал дома, а когда приходил, обязательно устраивал скандал.

В один из теплых вечеров Ангелика возвращалась домой из хлебной лавки. Она не спешила и шла, погруженная в свои горькие мысли, с трудом сдерживая слезы.

Вдруг она почувствовала, что идет не одна.

Ангелика оглянулась. Рядом с ней шел царь.

Ангелика не остановилась и ничего не сказала. Разве жизнь перескажешь? Заговорил царь:

– Он всегда был таким. Ты просто не знала.

– Как же мне теперь жить?

– Ты можешь уйти от него и устроить свою жизнь заново. Я дам тебе разрешение на это. Ты будешь счастлива, а Костас просто растратит самого себя и погибнет.

Ангелика молчала.

– Есть другой путь. Простить его. Так ты его спасешь. Подумай!

Ангелика остановилась:

– А я? Я чего-нибудь стою? – она посмотрела в глаза царю и горько сказала:

– Я хочу спросить у тебя, государь. Чего я не сделала для тебя? Все, что у меня было – это Костас. Хоть что-нибудь может быть моим? Хоть что-нибудь…

Ангелика опустила голову и медленно пошла дальше. Царь молча шел рядом с ней, и почему-то шорох гальки под его ногами умилил ее сердце.

Ангелика вздохнула и тихо сказала:

– Я никогда не простила бы его, поверь. Я сделаю это только потому, что тебе дорог этот человек. Если его спасение в моих руках, я спасу его. Для тебя.

Царь с восхищением посмотрел на маленькую женщину и сказал:

– Ты спросила, чего ты стоишь? Я отвечу тебе. Когда-нибудь я прощу твоим детям то, что не смогут простить им другие, и то, что смогла простить ты моему неразумному Костасу. И всякий, кто дорог твоему сердцу, будет дорог моему. Твое дыхание станет моим дыханием, и твое сердце станет моим сердцем. И все, чего ни попросишь ты у меня, я дам тебе. Жизнь – она долгая. И сегодняшняя боль пройдет, только не расчесывай, не терзай рану. Не оглядывайся назад.

– Хорошо, государь. Но пока, за этой болью, я даже не могу порадоваться твоим словам. Я просто верю, как, впрочем, и всегда верила.

Костас в это время сидел с приятелями в «Радости-люксе».

В просторный зал вошел бедно одетый пожилой человек. Это был Назар. Он смотрел на яркие огни, на девиц в полупрозрачных платьях, угощающих посетителей коктейлями. Девушки буквально плыли по залу и разговаривали с посетителями полушепотом.

Костас, стоя возле стойки, свысока поглядывал на посетителей и, увидев Назара, рассмеялся:

– Что, дед, отдохнуть решил? Расслабиться?

– Да, сынок, расслабиться, – прошепелявил Назар, почти не размыкая губ, стесняясь дырки от выпавшего на днях переднего зуба.

– А деньги у тебя есть? – смеялся Костас.

– А за что платить-то? Здесь же все «полу…»: полумрак, полуголые, полушепот…

Назар огляделся. Он искал своего сына Эмиля. Наконец, увидев его в компании двух девушек, двинулся в их сторону.

Эмиль увидел отца и попросил девушек исчезнуть.

– Отец, я верну тебе деньги, не волнуйся, – прошептал Эмиль, подскочив к отцу.

– А я не за деньгами. Я сам с деньгами. Ну? Чем радуют народ в вашем «Радости-люксе»?

– Бать, ты что? – оторопел Эмиль.

– А что мне твои «чтоки»? Вся жизнь моя куда ушла? Жена, дети, семья… Все для семьи.

– Бать, ты что?

– Заладил. Что я в жизни видел? Эй, там, неси мне коктейлю твою!

Подплыла девушка с подносом. Эмиль схватил отца за рукав и потащил к выходу. Отец кричал:

– Всем можно, а мне нельзя? Я что, не мужик?

Эмиль тащил отца мимо Костаса. Назар вырывался и, стараясь перекричать музыку, с приплясом пропел:

Хоть в семье моей развал,

Хоть война, хоть тарарам,

В «Радость-люксе» я залью

Эту жизню вечную-у-у…

Назар и Эмиль, обнявшись, вышли из заведения. За спиной они услышали:

– Этих сюда больше не впускать!

На улице Назар, всхлипывая, просил сына:

– Дай слово, что ты больше никогда не пойдешь сюда.

– Обещаю тебе, отец.

– А знаешь, сынок, почему мне помирать не страшно?

– Ну и почему же? – рассмеялся Эмиль.

– Потому что я не все в жизни видел. Гадостей многих не видел и на сердце лишний мусор не наваливал.

Так, обнявшись, и шли они по ночной пустынной улице: отец и сын.

Ангелика подходила к дому. Вечерний ветерок трепал ее волосы, в которых отражался свет луны.

Навстречу Ангелике вышел из дома Костас. Сегодня он раньше обычного покинул злачное заведение и выглядел растерянным.

– Откуда ты так поздно? – спросил Костас, – у тебя кто-то есть?

– Да.

– Ты не можешь от меня уйти.

– Могу.

У Костаса дрожали руки, он сказал:

– Прости меня. Я никогда больше не пойду туда. Обещаю. Я умру без тебя.

– Я знаю.

9

Ранним туманным утром в порт главного города страны вошло торговое судно.

С мостика смотрел на берег в подзорную трубу человек в капитанском мундире и бубнил себе под нос:

– В каком месте он может быть?

На капитанский мостик поднялся старик с боцманским свистком и спросил:

– Что делать нам с командой?

– Пусть под замком сидят и не рыпаются, а если шум поднимут, долго не думай.

Капитанский китель был на старом кровожадном пирате, а настоящий капитан судна со всей командой, связанные по рукам и ногам, были заперты в трюме.