Читать книгу "На Пришибских высотах алая роса - Лиана Мусатова"

* * *

Загремел замок, и дверь камеры открылась.

– Пронина, на выход.

Для Люси этот вызов был неожиданностью, ведь Курт сказал, что ее допрашивать несколько дней не будут. Но, она не выказала ни удивления, ни недовольства, гордо вскинула голову, и пошла впереди конвоира. Когда поднимались по лестнице на второй этаж, навстречу вели с допроса истерзанного парня. В какой-то момент у него подкосились ноги, и он упал, сбив с ног Люсю. Они оба покатились по лестнице. Поднимаясь, она поняла, что не может встать на правую ногу. Парня подхватили под руки и волоком потащили в камеру. Ее же, обняв за талию и помогая передвигаться на одной ноге, конвоир вел… в кабинет начальника тюрьмы.

– Что с ней? – услышала она встревоженный голос Вильгельма.

«Только его тут не хватало» – с досадой подумала Люся, но где-то глубоко внутри, в самой затаенной ее сущности робко поднималась радость. Она пыталась погасить ее, но радость уже светилась в ее глазах. Как только за конвоиром закрылась дверь, Геля ринулся к ней.

– Родная моя, как я рад, что судьба нам устроила встречу. Я не хочу воевать, я уйду с тобой к русским, – шептал, поглаживая слипшиеся волосы, – что они сделали с тобой?!

– Не они, а вы. Ты тоже с ними.

– Не надо так, Люси, не надо. Ты же знаешь, я и волоска не вырву из твоей головы. Курт, вызови врача, у нее нога опухает.

– Наверное, перелом, – и Люся рассказала о том, что случилось на лестнице.

Вошедший врач, подтвердил предположение Люси, но сказал, что русские не подписали конвенции, поэтому их не лечат. В лучшем случае, привяжите лубок к ноге.

Врач не скрывал удивления от увиденного: два немецких офицера пекутся о судьбе русской бандитки. Курт первый понял несуразность обстановки. Он вышел с врачом в коридор.

– Она согласна работать на нас, поэтому ее необходимо вылечить. Мы ее доставим в лазарет, а ты распорядись, чтобы ей наложили гипсовую повязку.

Курт вернулся в кабинет.

– Я договорился, чтобы ей наложили гипс в лазарете. Вильгельм тебе следовать за ней совсем не стоит, – и он отрицательно покачал головой, – врач итак что-то заподозрил. Зачем тебе лишние неприятности? Зачем вызывать подозрения? Так ты ей не сможешь помочь.

– Хорошо. Убедил, но постарайся из лазарета, ее направить ко мне в лагерь. У вас очень опасно, – и он кивнул на Люсину ногу, – и без стараний палачей увечье получила.

Люся догадывалась, что Курт мог сказать врачу, только о ее согласии работать на немцев, но отказываться от госпитализации не стала. Она не могла передвигаться, и была зависима от помощников. Выхода не было. Надо было принимать помощь немецких врачей. Что же это с нею происходит? Она все время становится жертвою обстоятельств. Такое впечатление, что ее кто-то ведет по лабиринтам судьбы, ставит в безвыходные ситуации, не оставляя выбора. В одном она только была уверенна, что Вильгельм не допустит, чтобы ее расстреляли, а, значит, она пока еще поживет.

* * *

– У вас искры счастья сыплются из глаз. Что-то хорошее произошло? – увидев начальника лагеря в санчасти, спросила Катя.

– Произошло. Помнишь, я тебе говорил о своей девушке Люсе. Она здесь.

– Где здесь? У нас в лагере?

– Она попала в тюрьму к Курту. Сейчас в лазарете – ногу поломала, но скоро будет у нас. Курт переведет ее в лагерь. Пойди в барак и прикажи старшей, чтобы она ее направила к тебе на санпроверку, как только Люся появится в бараке.

– Хорошо. Будет сделано.

– У меня сердце разрывается оттого, что она будет жить в том бедламе.

– Под видом обнаружения инфекционного заболевания, можно поместить в изолятор.

– Умница, Катя. Как я до этого не додумался.

– Вы сейчас сильно взволнованы, а эмоции всегда мешают трезво рассуждать.

– Катя, готовь изолятор в той свободной комнате. Ей несколько дней необходимо будет лежать, чтобы кость правильно срослась. Денщик тебе сейчас принесет все необходимое из вещей и продукты.

А в это время Курт готовил распоряжение, на перевод Люси в лагерь для военнопленных. Из больницы ее туда и отвезли. Конечно, в бараке было лучше, чем в тюрьме, но вонь и грязь были и здесь. Женщины спали прямо на полу, подстелив под себя свои вещи. Никто тут надолго не задерживался. Они перебывали здесь срок между задержанием и отправкой в Германию.

– Что, уже и хромых в Германию гонят? – встретили ее женщины.

– Наверное, – только и могла ответить Люся.

– Тебе велено по прибытию в лагерь, следовать на санитарную проверку.

«На вшивость и чесотку, а то, может, где и его величество лишаек прихватила» – захихикали в бараке.

– Это куда? – спросила Люся у той, что сообщила ей о велении.

– В медчасть.

Старшая барака вывела ее за угол, и показала направление, в котором она должна «следовать». Люся, осваивая ходьбу на костылях, поковыляла к указанному одноэтажному небольшому зданию. И каково было ее удивление, когда русская девушка, медсестра лагеря, сказала, что она будет находиться при медчасти.

– Почему? Что я здесь буду делать?

– Для пленной много вопросов задаете. Это распоряжение начальника лагеря.

Как все непонятное и неожиданное, это сообщение вызвало тревогу. «Зачем я понадобилась этому начальнику лагеря? Что еще меня ожидает?» – спрашивала себя Люся, ведь Вильгельм ей не успел сказать об этом. К медсестре она не отважилась обращаться после того, как та ей сделала замечание. А Катя, сделав ей необходимые уколы, добавив к обезболивающим и снотворное, вышла. На пороге столкнулась с Вильгельмом.

– Как она?

– Нормально. Я ей снотворное уколола. Пусть поспит. Ей сейчас это очень необходимо, после того, что она перенесла.

В чистой одежде, умытая, Люся снова приобрела свой привлекательный вид. Он, улыбаясь, подошел к кровати, но Люся отвернулась к стене, показывая этим, что не хочет с ним разговаривать.

– Значит, так? В чем я виноват перед тобой? Не я же начал эту войну?! Мы оба ее жертвы. Я пытаюсь спасти тебе жизнь.

– Не нужна мне такая жизнь, жизнь предателя.

– Да, тебя еще никто не обвинил в предательстве!

– Так обвинят, если я с тобой буду якшаться!

– Якшаться?! Что ты говоришь? Люси, ты себя слышишь?

Но Люсю уже одолел сон, и она плохо слышала последние слова Вильгельма. А он расстроился. Он не мог понять и принять ее обвинения. Пусть поспит, отдохнет, свыкнется с новым положением, потом, может быть, мягче станет. Он присел возле Кати. Катя, понимая его переживания, ничего не стала спрашивать, а, тем более, советовать. Она была уверенна, что любящее сердце всегда простит. Ему только надо время, а время у них будет достаточно.