Читать книгу "Серебряный крест - Елена Садыкова"

– Это Распятие завтра украсит Крестный ход, наша дорогая сеньора. Я передаю вам эту шкатулку, чтобы вы как можно скорее покинули монастырь, спасая реликвию.

Ропот недовольства поднялся среди гостей, которые недоумевали, почему столь важная вещь доверена женщине, не имеющей к святой церкви никакого отношения. Бернар не стал удовлетворять их любопытство, за него это сделал Антуан. Когда с пожаром покончили, а Бланка уехала, в приватной обстановке он сообщил сеньорам:

– Эта дама так близка его высокопреосвященству, что лучше нее никто не позаботится о Распятии.

Гости, не ожидавшие услышать столь пикантные подробности о своем отсутствующем хозяине, развеселились. Успокоив гостей и проводив важных сеньоров в их скромные монастырские апартаменты, Антуан поспешил к Бернару. Монсеньор уже почти спал, но, судя по всему, настроение его заметно улучшилось:

– Теперь она не отвертится. И если не захочет провести остаток жизни в тюремных казематах, вернет Распятие.

– А если Распятие у графа?

– Это ее не остановит. Если она смогла украсть его из монастырской сокровищницы, то с де Монбаром справится и подавно. Завтра приедет наш кардинал и навестит госпожу Бланку.

40

21 июня 1573 г. Италия.

Около полудня в монастыре поднялось легкое волнение. Монахи подходили к настоятелю и что-то тихо сообщали ему. Наблюдая из своего окна странное поведение монахов, Бернар отправил помощника выяснить, что происходит. Антуан вернулся довольно быстро и весело сообщил:

– Монахи не знают, что им делать. В монастырь пришла дама и просит вашей аудиенции.

– Что же их удивляет? Я давал аудиенцию многим дамам.

– Им не хочется обижать вашу гостью, и в то же время еще не было случаев, когда женщина входила в мужской монастырь через парадные ворота.

Бернар пренебрежительно махнул рукой:

– Она что, не может подъехать к черному ходу?

Бернар выглянул в окно. Возле огромных монастырских ворот стоял белый паланкин. Пока монахи, дежурившие у входа, препирались с носильщиками, вдоль кипарисовой аллеи, ведущей к монастырю, важно прохаживалась Бланка, сверкая драгоценностями на ярком солнце.

– Антуан, спросите у настоятеля, сможет ли он впустить ее, или мне придется ехать в город.

Спустя какое-то время Антуан вернулся в сопровождении Бланки. Оставив ее наедине с Бернаром, он удалился. Оценив дорогой наряд, надетый красавицей по столь важному случаю, Бернар вместо приветствия сухо спросил:

– Что привело вас ко мне, мадам?

Бланка спокойно окинула его холодным взглядом и сказала:

– Мне нужна ваша помощь.

– Де Монбар отказывается возвращать Распятие?

– Да.

Бернар прошелся по комнате. Что-то недосказанное было в словах этой надменной женщины.

– Что-то подсказывает мне, что дело вовсе не в этом.

Бернар с сожалением подумал, что потребовалось четыреста лет, чтобы эта горделивая красавица решила, что он может быть ее покровителем. Гостья помолчала немного, потом решилась на откровенность.

– Раньше я могла добывать сведения как наперсница молоденьких придворных дам или любовниц королей, но сейчас все меняется. Дамы стали более осмотрительны и уже не делятся так откровенно ни своими секретами, ни тайнами государств.

Бернар одобрил:

– Это весьма разумно с их стороны.

– Да, но плохо для меня. Государственные тайны живут в мужских постелях, а мне уже сорок два. Даже кардиналы предпочитают монахинь лет пятнадцати, не говоря уже про царственных особ.

– И что же вы хотите от меня, моя дорогая? Вам будет все так же сорок два, когда красота многих женщин увянет, а сами они уйдут в мир иной.

Бланка покачала головой.

– Меня это не утешает, Монсеньор.

Бернар улыбнулся. Она впервые назвала его Монсеньором.

– Значит, наш друг де Монбар предпочитает вербовать молоденьких?

– А вы разве их не предпочитаете?

Бернар подошел к ней и тронул своей тонкой рукой золотистые локоны.

– Девушки в качестве информаторов доставляют слишком много хлопот. У меня другие источники.

Бланка кокетливо склонила голову:

– Ваш старый еврей Равви? Или вездесущий господин Антуан?

– А вы хотите предложить себя? И это после скандала с пропавшим Распятием?

Женщина нахмурилась:

– Если бы не этот скандал, я бы не сидела сейчас перед вами.

– И чем же вы можете быть мне полезной?

– Вы не используете женщин.

– Не использую женщин? Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду не женское обольщение, а то, с чем связано само понятие женщины-матери. Вы строите женские монастыри, принимая туда лишь знатных дам и заблудших богатых наследниц.

– С точки зрения коммерции это вполне оправданно.

– Знаю. Ведь я провела в монастыре несколько лет, перед тем как де Монбар освободил меня от обязательств перед богом.

Бернар стал серьезен.

– Если вы приняли их по принуждению, у вас нет никаких обязательств. Лишь свободная воля может привести вас к богу. И тогда уже никто не сможет освободить вас от себя самой.

Бланка опустила голову и поправила складки на своем платье.

– И все же, Монсеньор, подумайте о женщинах – сестрах милосердия, которые свободно путешествуют по разным странам и оказывают помощь нуждающимся. Милосердие безгранично…

Бернар повторил про себя несколько раз фразу Бланки: безгранично, без границ. Без таможенных формальностей. Пожалуй, это можно использовать.

Монсеньор быстро принимал решения. Он сел за свой письменный стол и написал несколько строк на гербовой бумаге.

– Вам придется заняться медициной, моя драгоценная. Насколько я знаю, в Европе нет хороших докторов. Вам придется побывать на Востоке. На арабском востоке. Я попрошу Антуана связаться с Маликом. Он поможет вам освоиться в Аравии и проследит, чтоб ваше обучение было полноценным.

Глаза Бланки сверкнули гневом. Такой развязки она не ожидала.

– Когда мне ехать?

– Недели через две. Я попрошу Антуана сопровождать вас всякий раз, когда вы захотите показаться в городе.

– В городе?

– Вы же не собираетесь вернуться к де Монбару? Антуан найдет для вас подходящее жилье и снабдит деньгами для путешествия.

Бланка поняла. Чтобы избежать женской слабости и не дать ей возможности отступить от обещанного, Бернар на какое-то время помещает ее под наблюдение своего доверенного лица. Ну что ж, говорят, господин Антуан интересный собеседник, и время в его обществе пролетит незаметно.