Читать книгу "Рейс на эшафот - Май Шёвалль"

«Наверное, сейчас самое время воскликнуть: „Не может быть!“» — подумал Мартин Бек.

— Не может быть! — сказал он.

— Да, результаты превзошли все наши ожидания, — произнес Ельм.

«А что сказать сейчас? „Фантастика“? „Замечательно“? Или просто „Отлично“? А может, „Замечательно“? Не мешало бы поупражняться».

— Замечательно, — сказал он.

— Спасибо, — с признательностью ответил Ельм.

— Ладно. Ты не мог бы рассказать…

— Конечно. Именно за этим я и звоню. Сначала мы осмотрели зубы. Это было нелегко. Однако мосты и коронки, которые мы обнаружили, сделаны исключительно умело. Вряд ли их мог изготовить шведский дантист. Но о зубах больше сказать нечего.

— И это немало, — заметил Мартин Бек.

— Теперь об одежде. Его одежда указывает на один из голливудских магазинов в Стокгольме. Насколько мне известно, таких у нас три. На Васагатан, на Ётгатан и на Санкт-Эриксплан.

— Молодцы, — лаконично похвалил Мартин Бек. Теперь уже можно было не подбирать слова.

— Я тоже так считаю, — согласился Ельм. — Костюм очень грязный. Судя по всему, его никогда не чистили, а носили почти каждый день и очень давно.

— Насколько давно?

— Может, с год.

— У тебя еще что-то есть?

На минуту повисла пауза. Самое интересное Ельм приберег на конец и паузу сделал для усиления эффекта.

— Да, — наконец сказал он. — Во внутреннем кармане пиджака обнаружены крошки гашиша, а в правом кармане брюк — раскрошившаяся таблетка прелюдина. Результаты вскрытия подтверждают, что парень был наркоманом.

Снова эффектная пауза. Мартин Бек промолчал.

— Кроме того, у него обнаружилась гонорея, — добавил Ельм. — В запущенной стадии.

Мартин Бек закончил записывать, поблагодарил и положил трубку.

— Издалека несет дном, — сказал Кольберг.

В течение всего телефонного разговора он слушал его, стоя за спиной Мартина Бека.

— Да, — согласился Мартин Бек, — но отпечатков его пальцев в нашей картотеке нет.

— Может, он был иностранцем?

— Может, — буркнул Мартин Бек. — Ладно, а что будем делать с полученной информацией? Нельзя допустить, чтобы она просочилась в печать.

— Нельзя, — согласился Меландер. — Но можно сделать так, чтобы через наших осведомителей она попала к наркоманам. С помощью Службы защиты от наркомании.

— Гм, — сказал Мартин Бек. — Займись этим.

Утопающий хватается за соломинку, подумал он. А что еще остается? В последнее время полиция провела две облавы в так называемом дне, причем сделала это с большим размахом. Результат оказался именно таким, какого ожидали. Ничтожным. Все, кроме самых отчаянных и смирившихся, догадывались о предстоящих рейдах. Из ста пятидесяти задержанных полицией большинство следовало отправить прямиком в учреждения временного содержания, если бы таковых хватало…

Работа с осведомителями также ничего до сих пор не дала, а сотрудники, контактировавшие с «дном», были убеждены в правдивости своих осведомителей, которые твердили, что никто ничего не знает. Многое говорило за то, что так оно и есть на самом деле. Было очевидно, что ни у кого не могло быть каких-либо причин скрывать сведения об убийце из автобуса.

— Кроме него самого, — заметил Гунвальд Ларссон, который испытывал слабость к излишним комментариям.

Оставалось только одно: извлечь максимальную пользу из уже собранного материала. Попытаться найти оружие и допросить всех, кто имел хоть какое-то отношение к жертвам. Эти допросы предстояло провести свежим силам, то есть Монссону и старшему помощнику комиссара Нурдину из Сундсвалла. Гуннара Альберга не удалось освободить от его ежедневных обязанностей и послать к ним на подмогу. В общем-то особого значения это не имело, так как все были убеждены в том, что эти допросы ничего не дадут.

Медленно потянулось время. Один день сменялся другим. И вот уже прошла целая неделя, составленная из этих дней, а потом началась вторая. Снова наступил понедельник. Было четвертое декабря, День святой Варвары. Стоял мороз, дул холодный ветер, предпраздничная покупательская суматоха усиливалась. Пополнение начало скучать по дому. Монссон тосковал по мягкому климату Южной Швеции, а Нурдину не хватало настоящей северной зимы. Оба не привыкли к большому городу, им было тяжело в Стокгольме. Многое здесь действовало на нервы, и в первую очередь шум, толкотня и неприветливость столичных жителей. Кроме того, как полицейским им не нравилось уличное хулиганство и расцвет мелкой преступности.

— Не понимаю, как вы здесь выдерживаете, — сказал Нурдин.

Это был коренастый лысый мужчина с густыми, кустистыми бровями и прищуренными карими глазами.

— Мы родились здесь, — ответил Кольберг, — и так жили всегда.

— Я ехал сюда на метро, — сказал Нурдин. — И только на отрезке от Алвик до Фридхемсплан я заметил по крайней мере пятнадцать человек, которых у нас в Сундсвалле полиция немедленно арестовала бы.

— У нас не хватает людей, — объяснил Мартин Бек.

— Я знаю, но…

— Что «но»?

— Но вы сами подумайте о том, насколько запугано население. Рядовые добропорядочные граждане. Каждый буквально готов убежать, попроси у него прикурить или спроси, как пройти куда-либо. Они просто боятся. Никто не чувствует себя уверенно.

— Такое происходит с каждым, — сказал Кольберг.

— Со мной такого не происходит, — возразил Нурдин. — По крайней мере, дома, но здесь я тоже, наверное, начну бояться. У вас есть для меня какое-нибудь поручение?

— Мы получили странную информацию, — сказал Меландер.

— О чем?

— О неопознанном мужчине из автобуса. Какая-то фру из Хегерстена позвонила и сообщила, что живет рядом с гаражом, где собираются иностранцы.

— Ну и что?

— Там случаются скандалы. Она, разумеется, не сказала «скандалы». Сказала, что они шумят. Один из самых крикливых — низенький темный мужчина лет тридцати пяти. Говорит, что он одевается именно так, как было описано в газетах. Она утверждает, что с некоторого времени он там не появляется.

— Можно найти тысячу человек, которые так одеваются, — скептически заметил Нурдин.

— Да, — согласился Меландер. — Это правда. Почти сто процентов, что эта информация ничего не стоит. Она настолько размыта, что ее трудно проверить. Кроме того, говорила она как-то неуверенно. Но если никакой другой работы у тебя нет…

Он не закончил фразу, записал фамилию и адрес женщины в блокноте и вырвал листок. Зазвонил телефон. Меландер протянул листок Нурдину и снял трубку.

— Слушаю, — сказал он.

— Ничего не могу разобрать, — пожаловался Нурдин.