Читать книгу "Книга смеха и забвения - Милан Кундера"

Однако Кристина была не менее разочарована, чем студент. Ресторан, куда он пригласил ее, носил прекрасное название «У короля Вацлава», и Кристина, не знавшая Праги, вообразила себе, что это роскошное заведение, где студент угостит ее ужином, чтобы затем поразить фейерверком пражских увеселений. Обнаружив, что ресторан «У короля Вацлава» точно такой же трактир, в какой захаживает выпить автомеханик, и что ей приходится ждать студента в углу рядом с туалетом, она ощутила отнюдь не то, что я называю словом литость, а самую обыкновенную злость. Тем самым я хочу подчеркнуть, что она не почувствовала себя жалкой и униженной, а лишь пришла к выводу, что ее студент недостаточно воспитан. И она тотчас выложила ему это Лицо ее было озлобленным, и разговаривала она с ним, как с мясником.

Они стояли друг против друга, она многословно и громко упрекала его, а он разве что вяло защищался. Его антипатия к ней лишь возрастала. Ему хотелось быстро увести ее к себе, скрыть от посторонних взоров и ждать, оживет ли в интимном укрытии утраченное волшебство. Но она отвергла его предложение. Уж раз в кои-то веки она приехала в столицу, то хочет здесь что-то увидеть, куда-то пойти, получить удовольствие. И ее черные лодочки и крупные яркие бусы громогласно заявляли о своих правах.

«Это отличное заведение, сюда хотят прекрасные люди, — проронил студент, давая тем самым понять жене мясника, что она нисколько не разбирается, что интересно в столице, а что нет. — К сожалению, сегодня здесь полно народу, и придется повести тебя в другое место». Но, как назло, все остальные кафе были также набиты битком, причем путь от одного к

другому был долог, а пани Кристина казалась ему невыносимо комичной со своей шляпкой, бусами и золотым зубом, посверкивавшим во рту. Они шли по улицам, заполненным молодыми женщинами, и студент сознавал: он никогда не сможет найти для себя оправдание, что ради Кристины отказался от возможности провести вечер с гигантами своей страны. Но обострить с ней отношения ему тоже не хотелось, ибо, как я сказал, он уже длительное время не спал ни с одной женщиной. Положение мог спасти лишь ловко придуманный компромисс.

Наконец они нашли свободный столик в одном отдаленном кафе. Студент, заказав два бокала аперитива, грустно поглядел Кристине в глаза: жизнь здесь в Праге полна непредвиденных событий. Как раз вчера ему, студенту, звонил самый прославленный поэт страны.

Когда он произнес его имя, пани Кристина оцепенела. Как-никак в школе она учила его стихи наизусть. А в тех, кого мы учим в школе, есть что-то нереальное и нематериальное, они уже при жизни принадлежат к величественной галерее мертвых. Кристине не верилось, что студент и вправду лично знаком с поэтом.

Конечно, он знаком с ним, заявил студент. Более того, он изучает его творчество, работает над монографией, которая когда-нибудь наверняка будет издана в виде книги. Он никогда не говорил об этом пани Кристине, чтобы она не заподозрила его в хвастовстве, но теперь он должен ей это сказать, ибо великий поэт нежданно стал у них на пути. Иными словами, сегодня в Клубе литераторов состоится частная беседа с некоторыми поэтами страны, на которую приглашены очень немногие критики и знатоки. Предстоит очень важная встреча. На ней скорее всего разгорятся жаркие споры — искры полетят! Но студент, разумеется, туда не пойдет. Он ведь так мечтал побыть с пани Кристиной!

В моей сладостной и удивительной стране очарование поэтов все еще не перестает волновать сердца женщин. Кристина пришла в восторг от студента и вместе с тем почувствовала какое-то материнское желание стать ему советчицей и защищать его интересы. С поразительным и неожиданным прямодушием она заявила, что было бы огорчительно, не прими студент участия в вечере, на котором будет великий поэт.

Студент сказал, что пытался сделать все возможное, чтобы Кристина пошла туда вместе с ним, ведь ей наверняка было бы интересно увидеть великого поэта и его друзей. Но, к сожалению, ничего не получилось. Даже великий поэт будет там без жены. Беседа рассчитана только на специалистов. Поначалу у студента и в мыслях не было пойти туда, но теперь он понимает, что Кристина, по-видимому, права. Да, это неплохая идея. Что если он заскочит туда хотя бы на часок? Кристина тем временем подождет его дома, а потом они уже будут вместе.

Позабыв о всех соблазнах театров и варьете, Кристина поднялась в мансарду студента. В первую минуту она почувствовала разочарование подобное тому, какое испытала, войдя в ресторан «У короля Вацлава». И впрямь, трудно было бы назвать квартирой маленькую комнатку без передней, где помещались лишь тахта и письменный стол. Но Кристина уже утратила уверенность в суждениях. Она вошла в мир, где существует загадочная шкала ценностей, недоступных ее пониманию. Она быстро смирилась с неуютной и грязной комнатой, призвав на помощь весь свой женский талант, чтобы почувствовать себя здесь как дома. Студент попросил ее снять шляпу, поцеловал ее, усадил на тахту и указал ей на небольшую библиотечку, чтобы в его отсутствие ей было чем развлечься.

И тут ее осенило: — А у тебя здесь нет его книжки? — Она имела в виду великого поэта. Разумеется, у студента была его книжка. Она продолжала очень робко: — А ты не мог бы мне ее подарить? И попросить его подписать ее для меня?

Студент просиял. Автограф великого поэта заменит Кристине все театры и варьете. Чувствуя себя перед ней виноватым, он готов был сделать для нее что угодно. Как он и ожидал, в интимной обстановке его мансарды ожило ее очарование. Девушки, гуляющие по улицам, исчезли, и прелесть ее скромности тихо наполнила комнату. Разочарование мало— помалу рассеялось, и студент отправился в клуб просветвленным, весело предвкушая двойную восхитительную программу, которую обещал ему наступающий вечер.

Поэты

Студент подождал Вольтера у Клуба литераторов и затем поднялся с ним на второй этаж. Они прошли гардероб, и уже в зале до них донесся веселый галдеж. Вольтер открыл дверь в гостиную, и студент увидел вокруг широкого стола всю поэзию своего отечества.

Я смотрю на них с огромного расстояния в две тысячи километров. Осень 1977 года, моя страна уже девять лет дремлет в сладком и крепком объятии русской империи, Вольтер был изгнан из университета, а мои книги, изъятые из всех публичных библиотек, были заперты в одном из государственных подвалов. Я выждал еще несколько лет, потом сел в машину и покатил как можно дальше на Запад, аж до бретонского города Ренн, где в первый же день нашел квартиру на самом верхнем этаже самой высокой башни. На следующее утро, когда меня разбудило солнце, я понял, что ее большие окна обращены на восток, в сторону Праги.

И вот сейчас я смотрю на поэтов с высоты своего бельведера, но они слишком далеки от меня. По счастью, накатившая слеза, словно линза телескопа, приближает ко мне их лица. И сейчас я отчетливо вижу, что среди них прочно и развалисто сидит великий поэт. Ему наверняка уже за семьдесят, но его лицо все еще красиво, глаза живые и мудрые. Рядом с ним к столу прислонены два костыля.

Я вижу их всех на фоне освещенной Праги, какой она была пятнадцать лет назад, когда их книги еще не были заперты в государственном подвале и они весело и шумно сидели вокруг широкого стола, уставленного бутылками. Любя их всех, я стыжусь наделять их обычными именами, взятыми наугад из телефонной книги. И уж коль мне приходится скрывать их лица под маской вымышленных имен, я хочу им дать эти имена как подарок, как украшение, как знак почитания.