Читать книгу "Легкие горы - Тамара Михеева"

Трудная фамилия

Соня была разная. Веселая, сердитая, она умела здорово злиться. Иногда Динка ее боялась, потому что Соня умела придумывать страшные, сумасшедшие игры, вроде прыганья в железный бак или беганья босиком по снегу. Но еще больше Динка боялась потерять Сонину дружбу, поэтому всегда Соню слушалась. Они дружили уже полгода, но никогда еще Динка не видела, чтобы Соня так горько плакала, как в тот день…

Они шли из школы и играли в свою любимую игру. Динка спрашивала:

– Дождь или солнце?

А Соня угадывала, что Динка больше любит.

– Дождь!

– А вот и нет, солнце!

– Врешь, – хмурилась Соня, ей казалось, что необычная Динка должна любить все необычное. – Теперь я… м-м-м-м… Лес или горы?

– Лес!

– Не-а, горы, давай, загадывай…

В свою угадайку они могли играть без конца. Но сегодня Соне быстро наскучило. Она вообще была какая-то рассеянная, хмурая и не угадала ни разу.

– Знаешь, Дин… Давай сегодня через поликлинику пойдем.

– Зачем? – Идти через поликлинику в два раза дольше.

– Ну давай…

Соня что-то скрывала, и Динка, хоть и нехотя, но согласилась пойти в обход.

За поликлиникой был пустырь. Раньше здесь была стоянка машин скорой помощи, но потом ее перевели в другое место, а пустырь остался. По дороге их догнал Данька Богомол. Он подлетел совсем неожиданно, пошел рядом с Динкой, и у нее невольно сбился шаг. Она смутилась и отвела взгляд.

– Стойте! – шикнула вдруг Соня и схватила Динку за руку, дернула, прячась за угол поликлиники. Потом осторожно выглянула.

Из-за ее спины Динка не могла видеть, что происходит на пустыре, но кто-то был там, много народу, и только она хотела спросить об этом Соню, как услышала странный звук. Будто мешок с мокрым песком бросили на землю.

– Гады, – прошептала Соня и сорвалась с места. – Гады-ы-ы!

Соня выбежала на пустырь, и Динке стало все видно и все понятно. Посреди пустыря сидел на снегу старший Сонин брат, Андрей, а вокруг него – какие-то парни, кто-то из их школы, кто-то совсем незнакомый. Они все были чем-то похожи, но Динка не сразу поняла чем. Только когда Соня наперерез бросилась к Андрею, стала ему щеку вытирать, Динка поняла, что того ударили, что у него кровь, что парни все лысые и в черных куртках, и они окружили Соню и Андрея кольцом.

– О, смотри, еще одна китаёза! – завопил один лысый, ткнул Соню в спину так, что она чуть не упала на Андрея. – Че приперлась? Брата защищать? Китаезы все, говорят, дружные такие!

Андрей стал отталкивать Соню, что-то говорить, а эти, лысые, хохотали, и Динка не могла понять: чего они все хотят? зачем они Андрея бьют? что он им сделал?

– Не уйду без тебя! – закричала на брата Соня, а вокруг опять загоготали.

Динка оглянулась, пытаясь найти ответ, но Даньки не было. Соню оттащили, а Андрея ударили еще раз. Он согнулся пополам, Соня визжала и вырывалась, у Динки даже в глазах помутнело от непонимания. Она медленно вышла из-за угла и подошла к черному кругу. Ноги были тяжелые, будто чужие. Она подошла и встала рядом с Андреем.

– Ай, какая у тебя армия, китаеза! Мал мала меньше!

– И сплошная дружба народов!

– Еще одна черномазая! Понаехали! Россия – для русских!

– Задолбали!

С Динки сдернули шапку, толкнули в грязный снег, тыкали в него лицом долго-долго-долго, пока голова не начала кружиться, Соня визжала, но никто, никто не приходил им на помощь. Динке казалось, что она вот-вот сознание потеряет. А потом кто-то ее вытащил, кто-то вытер ей лицо и, пока она плакала, все вытирал и вытирал ее слезы. И Динка видела, как поднимают с земли Андрея, как Соня рыдает на руках у старшего брата Олега, как Данька Богомол стоит рядом с полицейским и что-то говорит ему, размахивая шапкой, зажатой в кулаке. И нет вокруг ни черных курток, ни лысых голов. А тот, кто вытащил ее из снега, поднял ее лицо за подбородок, спросил:

– Дина, ты как?

И Динка узнала папу Сережу.

Они сидели на кухне у Люфучинь-Поповых, Соня все еще плакала и никак не могла остановиться. Тетя Анюта держала ее на коленях, как маленькую, гладила по голове. Андрей с Олегом шумно пили чай. У Андрея под глазом светился синяк, губа была разбита в кровь. Лицо у Сони опухло от слез, стало некрасивым, чужим. Динку мама тоже посадила на колени. Наверное, потому, что табуреток на кухне было мало. Динка ведь не плакала. Ни одной слезинки не выдавила из себя, хотя лицо жгло до сих пор и глаза резало.

– Сволочи, сволочи, – повторяла тетя Анюта, и Соня тогда плакала сильнее.

Их папа вместе с папой Сережей ушли в полицию. И Даньку Богомола с собой взяли. Оказывается, это он за помощью побежал, а по дороге встретил Олега и папу Сережу. Соня вдруг замолчала, выпрямилась и сказала:

– Я не хочу быть китайкой. Поменяйте мне фамилию.

На кухне стало тихо. Даже Андрей, который с шумом из-за разбитой губы втягивал чай, замер, и чай полился обратно в кружку.

– Угу, и пластическую операцию ей сделайте, – сказал он, а Олег взорвался:

– Хочешь как они, да?

– Что «как они»? – испугалась Соня.

– Не хочешь быть китаянкой, значит, будешь как они? Гнать нас отсюда, бить, «Россия для русских» кричать?

Соня молчала.

– Что ты такое говоришь, Олег? – начала мама Катя.

– А что не так? – тут же взвился Олег. – Если для человека не все равно, какая национальность, даже если он налысо не бреется, он все равно как они, даже хуже!

– Сам ты как они! – закричала Соня, и Динке показалось, что Олег ее сейчас ударит. Но тетя Аня встала и увела Соню в комнату. Мама Катя тоже встала, сказала тихо:

– Мы пойдем, наверное… Олег, ты зря на Соню. Она храбрая и умная. Она просто маленькая еще и не понимает.

Вечером вдруг поднялся большой ветер. Динка открыла форточку и стояла, дышала ветром. Он нес весну. Динка смотрела на город внизу, весь в огнях, и думала: все, что сегодня случилось, немножко похоже на тот день, летом, когда вырубили ее круглую поляну. Так же мужчины ушли вести свои мужские разговоры, так же все напряженно молчали, так же горько было и безысходно. Вдруг в соседнем доме погасли все окна и фонари у подъездов. А потом и у них в квартире тоже.

– Ма-а-ам! – крикнула Динка. – Свет отключили?

– Кажется, да… Сейчас позвоню в службу.

– В соседнем доме тоже.

– Ну, значит, надолго…

Мама подошла к Динке, тоже подставила лицо ветру. Динка обняла ее за шею крепко-крепко. Спросила:

– Мам, а я черномазая?

Мама молчала.