Читать книгу "Гамбит Королевы - Элизабет Фримантл"

– Фу! – поморщилась Дот. – А ты тогда подцепи Большого Барни.

Обе снова расхохотались.

Большим Барни здесь зовут полоумного, который чистит выгребные ямы.

– Вот бы и мне служить знатной даме! Куда приятнее, чем с утра до ночи отскребать горшки да кастрюли. – Бетти притворно хмурится. Но обе понимают: из Бетти не выйдет хорошей горничной, потому что она то и дело грязно ругается и не может помолчать ни минуты. Втайне Дот немного завидовала Бетти, которая рада спать у очага на кухне и по ночам обнимается с поварятами. Ей тоже хочется попробовать, хотя бы раз дойти до конца, а не только обниматься и целоваться, как с Джетро или с Гарри Дентом! Дот вздыхает. Об Уильяме Сэвидже можно только мечтать… Она представляла, как однажды он оторвется от своих бумаг и улыбнется ей, а она улыбнется в ответ. При этой мысли внутри у нее все таяло.

– Леди Латимер будет беспокоиться, куда я запропастилась. – Она встала и стряхнула солому с платья. – В волосах не осталось? – спросила она, и Бетти вытащила пару соломинок, которые забились ей под чепец.

Дот спустилась по лестнице, отряхнувшись в последний раз, схватила медный таз и направилась в покои Катерины.

Мег она застала во внешних покоях; та разбирала нитки для вышивания по цвету.

– Вот и ты, Дот. Где ты была? Матушка велела разжечь камин.

– Камин в июле?

– Об этом просил король.

– Король?

– Да, он там с ней.

– Мне идти туда? – ахнула Дот, указывая на дверь. – Да я ведь… – Она сжалась. Дот почти ничего не боялась, но при мысли о том, что она увидит короля, у нее закружилась голова.

Мег смотала моток зеленой пряжи и положила в корзинку для рукоделия. Дот взяла деревянные пяльцы с натянутым на них шелковым лоскутом, рисунок начерчен карандашом. Дот не грамотна, но все же разобрала переплетенные инициалы «Г» и «К».

– Ах, Дот, жаль, что нельзя повернуть время вспять! – Мег вздохнула. По ее лицу словно пробежала тень, и Дот догадалась: наверное, Мег хочется вернуться назад, в то время, когда все было проще.

– Мег, все не так плохо, – сказала Дот. – Здесь так роскошно… и матушка скоро станет королевой. – Она невольно вспомнила о двух предшественницах Катерины, ее тезках. Для них, наверное, на белье тоже вышивали инициалы… А что с ними стало?

Мег снова вздохнула:

– Но и не хорошо.

Дот вспомнила слова Катерины: «Мег – самая настоящая пессимистка». Она не стала спрашивать, что означает это слово. Наверное, быть пессимисткой – все равно что быть проклятой. Очень хочется, чтобы Мег просто забыла обо всем. Но если весь мир или Бог сговорились, чтобы с Мег случилось то, что случилось, поневоле станешь пессимисткой, хочешь ты того или нет.

– Ты лучше затопи камин, – посоветовала Мег, вытаскивая из передника Дот соломинку и вопросительно глядя на нее.

– Это не то, что вы подумали, – говорит Дот.

– Не мое дело, – пробормотала Мег. – Там ведерко с углем; его принес угольщик. – Она показала на красивое ведерко в углу.

– Углем топить? – спросила Дот.

– Да, король предпочитает уголь. Наверное, тепло полезно для его ноги. – Видимо, испуг Дот отразился у нее на лице, потому что Мег добавила: – Да ты не бойся. Присядь пониже, до самой земли, и молчи. Скорее всего, он даже не обратит на тебя внимания.

Дот не представляла, как выглядит король; несмотря на то что она уже довольно давно жила во дворце, еще ни разу не видела его даже издали. Зато она прекрасно помнила картину, с нее еще сделали много гравюр. На той картине король очень величественный, он стоит, расставив ноги и положив руки на бедра, а смотрит так, что поджилки трясутся. Дот взяла ведерко и трутницу, а под мышку сунула метелку для камина.

– Привыкай, Дот. Через несколько дней она станет его женой.

Дот набрала в грудь побольше воздуха, чтобы успокоиться, и постучала в дверь внутренних покоев.

– Войдите! – послышался тихий голос Катерины.

Дот отодвинула засов и толкнула тяжелую дверь плечом. Звякнуло ведерко. Она покраснела, пробормотала себе под нос: «Простите» – и упала на колени. Они у окна; Катерина сидела на табурете, а король – в деревянном кресле. Больную ногу он положил ей на колени.

К облегчению Дот, на нее он даже не посмотрел. Ее словно не существовало.

Катерина молча с улыбкой кивнула ей и жестом велела ей встать. Дот все время косилась на них, пока разводила огонь. Король держал Катерину за руку; он совсем не такой, как на портрете. Перед ней толстый, одутловатый старик, лишенный всякого величия. Катерина могла бы быть его дочерью или племянницей.

Дот еще не доводилось топить камин углем; жаль, что некого спросить, как и что делать. Она положила побольше растопки в надежде на лучшее. Вытерев руки о фартук и испачкав его, она чиркнула трутницей. Король вздохнул.

– Кит, – сказал он, – иногда я гадаю, что такое нормальная жизнь.

Дот, обернувшись через плечо, увидела, что Катерина гладит его бороду. Наконец трут занялся, Дот стала осторожно раздувать пламя, при этом слушая рокочущий голос короля:

– Мне хочется, чтобы подданные говорили не только то, что я, по их мнению, хочу от них услышать!

– Гарри, – ответила Катерина. Дот даже не представляла, что кто-то может называть короля «Гарри»; это ведь такое обычное имя! – Может быть, все тебе потакают, потому что боятся тебя.

Он выпустил ее руку и выпрямил спину; кресло заскрипело под его тяжестью.

– Один флорентиец… не помню, как его зовут… в последнее время, Кит, имена ускользают из моей головы. Так вот, флорентиец написал: для принцев лучше, чтобы их боялись, чем любили. Для того чтобы тебя все время боялись, нужно прилагать столько усилий! Из-за этого я… – Он не договорил.

– Никколо Макиавелли, – подсказала Катерина. Дот не очень поняла, о чем они говорили. – Гарри, всем нам приходится совершать поступки, которые потом терзают нашу совесть.

– Кит, ты мне не потакаешь. Только тебе хватает мужества говорить правду. Вот почему я выделил тебя из всех. – Дот раздувала пламя, пока угольки не начали ярко полыхать.

– Я стараюсь быть честной, Гарри. Ведь именно этого просит от нас Господь!

Король потер рукой затылок.

– Кит, ты чувствуешь сквозняк?

– Нет, но окно приоткрыто. Должно быть, оттуда дует.

Он подошел к окну и попробовал закрыть его. Оно не поддалось, и он дернул так сильно, что стеклянная панель треснула, а задвижка сломалась.

– Проклятье! – вскричал он, снова и снова стуча задвижкой по подоконнику, проделывая дыры в дереве – тук-тук-тук. Щепки полетели во все стороны. Дот, сжавшись, забилась в угол; она не смотрела на короля и надеялась, что он ее не замечает.