Читать книгу "Россказни Жана-Мари Кабидулена - Жюль Верн"

Доктору Фильолю вряд ли удалось бы увидеть здесь большие сельскохозяйственные угодья. Но благодаря влажному климату великолепные пастбища дают по три укоса в год. Овощи растут здесь плохо, за исключением цветной капусты, ее кочаны достигают иногда огромных размеров. Неплохие урожаи дают ячмень и овес, ведь благодаря двум морям, омывающим полуостров, климат здесь мягче, чем в других районах северной Сибири.

Месье Буркар рассчитывал провести в Петропавловске лишь столько времени, сколько необходимо для пополнения запасов свежего мяса. Однако все еще не было решено, где «Святой Енох» проведет зиму. Этот вопрос и обсуждали капитан и старший офицер, чтобы принять окончательное решение. Вот что сказал капитан Буркар:

— Я не думаю, что нам стоит оставаться на зиму в Петропавловском порту, хотя тут нечего опасаться льдов, — Авачинская губа не замерзает даже в самые сильные морозы.

— Уж не собираетесь ли вы вернуться в Ванкувер? — спросил старший офицер.

— Возможно, ну хотя бы для того, чтобы продать имеющийся у нас в бочках жир.

— Но это же только треть груза… не больше!

— Я это знаю, Эрто, но почему не воспользоваться высокими ценами? Кто знает, удержатся ли они на том же уровне в будущем году?

— Думаю, что да, капитан, ведь киты, по всей видимости, намерены покинуть северные моря Тихого океана!

— Право, в этом есть что-то необъяснимое, — заявил месье Буркар, — и может быть, китобойцы больше уже не захотят возвращаться в Охотское море.

— Если мы вернемся в Викторию, — продолжил месье Эрто, — то там и проведем зиму?

— Это решим позднее… Переход от Петропавловска до Виктории займет шесть-семь недель, если нам ничто не помешает, и, кто знает, может быть, по дороге загарпуним еще двух или трех китов! Где-то ведь они должны быть, в конце концов, если их нет ни в Охотском море, ни в бухте Маргариты.

— Возможно, они двинулись к Берингову проливу, капитан.

— Возможно, Эрто. Но уже поздно идти в такие высокие широты. Нас там очень скоро остановят льды… Нет… Постараемся во время перехода все же метнуть гарпун раз пять или шесть.

— А кстати, — заметил старший офицер, — может быть, разумнее вернуться в Новую Зеландию, вместо того, чтобы зимовать в Виктории?

— Я об этом думал, — ответил месье Буркар, — во всяком случае не будем ничего решать, пока «Святой Енох» не встанет на якорь у Ванкувера.

— В общем, капитан, о возвращении в Европу не может быть и речь?

— Нет… мы вернемся, только завершив охотничий сезон в будущем году!

— Стало быть, — задал месье Эрто последний вопрос, — в Петропавловске мы не задержимся?

— Мы выйдем, как только погрузим необходимые припасы, — ответил месье Буркар.

Эти планы, доведенные до сведения экипажа, получили всеобщее одобрение. Исключением был папаша Кабидулен. А потому в тот же вечер, сидя за бутылкой водки в одном из местных трактиров, боцман Олив спросил его:

— Ну так как, старина, что ты думаешь о решении капитана?

— Я думаю, — ответил бочар, — что «Святому Еноху» лучше не возвращаться на Ванкувер.

— А почему?

— Потому что дорога не надежна.

— Ты хотел бы зимовать в Петропавловске?

— Тоже нет.

— Так что же тогда?

— Тогда самое лучшее взять курс на юг и возвращаться в Европу.

— Ты так считаешь?

— Да, считаю… это было бы лучше всего!

«Святой Енох» нуждался лишь в незначительном ремонте, основной же его задачей было пополнение запасов свежих продуктов и горючего. Чем экипаж и занялся незамедлительно.

Экипаж «Рептона» делал то же самое, что свидетельствовало об одинаковых намерениях. Похоже было, что капитан Кинг собирается выйти в море в ближайшие дни. Но в каком направлении? Месье Буркар не мог этого знать.

Доктор Фильоль посвятил все свободное время осмотру окрестностей, правда, так же как и в Виктории, в довольно ограниченном радиусе. Путешествия на Камчатке сопряжены с большими трудностями, чем на Ванкувере.

Местное население ничем не напоминало индейцев, живущих на Аляске и в Британской Колумбии. Жители здесь коренасты, с глазами навыкате, выдающейся вперед челюстью и черной шевелюрой. Очень крепкие, но на редкость некрасивые люди. И как мудра природа, наделив их такими маленькими носами в краю, где разлагающиеся на воздухе остатки рыб так неприятно раздражают обонятельные нервы!

У мужчин цвет лица желтовато-коричневый, у женщин, насколько можно судить, — белый. Но обычно эти модницы прикрывают лицо какой-то пленкой и румянятся соком фукуса, смешанным с рыбьим жиром.

Одежда местных жителей состоит из шкур, выкрашенных ивовой корой в желтый цвет, полотняных рубашек и штанов. Штаны носят и мужчины и женщины. Камчадалов по облику и одежде вполне можно спутать с обитателями северной части Азии.

Местные обычаи и образ жизни мало отличаются от обычаев Сибири, находящейся в ведении могущественной московской администрации. Большая честь населения исповедует православную религию.

Следует добавить, что благодаря благоприятному климату, камчадалы отличаются завидным здоровьем и редко болеют.

«Врачу здесь вряд ли удалось бы разбогатеть», — подумал доктор Фильоль, глядя на этих мужчин и женщин, наделенных незаурядной силой и ловкостью, приобретенным благодаря постоянной физической нагрузке, и начинающих седеть не раньше шестидесяти лет.

Жители Петропавловска доброжелательны и гостеприимны. Если что и можно поставить им в упрек, так это излишнюю склонность к удовольствиям.

А почему, собственно, нужно работать до изнеможения, если пропитание добывается без особых усилий? Рыба, особенно лосось, водится у берегов Камчатки в изобилии, и даже собаки питаются почти исключительно рыбой. Этих жилистых и крепких собак запрягают в сани. Безошибочный инстинкт позволяет им ориентироваться во время пурги. Следует заметить, что камчадалы занимаются не только рыбной ловлей. Они весьма успешно охотятся на четвероногих: соболей, горностаев, выдр, северных оленей и волков.

В горах в большом количестве встречаются бурые медведи, столь же опасные, как и их собратья на побережье Охотской бухты. Отправляясь на прогулку в окрестности Петропавловска, надо быть весьма осторожным: медведи нередко нападают на людей.

В ту пору в столице Камчатки насчитывалось не более тысячи ста жителей.[147]При Николае I город окружали фортификационные сооружения, частично разрушенные соединенным англо-французским флотом во время войны 1855 года.[148]