Читать книгу "Заговор Черной Мессы - Андрей Белянин"

– В последний, говоришь? – на секунду задумался государь. – А, поехали, черт с тобой! Только смотри, под горячую руку не лезь и в методы мои не вмешивайся!

– Упаси бог…

Я и в самом деле близко не собирался вмешиваться в его действия. Во-первых, это со всех сторон глупо. Он – царь, творит что хочет, ограничений – практически никаких. Отделение курирует самолично, если ему так уж взбрело покомандовать – пусть развлекается. Во-вторых, мне действительно интересно посмотреть, как будет реагировать пастор Швабс, поняв, что его действия возбудили подозрения не только у скромного лейтенанта милиции, но и у самого государя. Пока Горох спешно облачался в боевые доспехи, я спустился вниз, попросил конюха предоставить мне лошадь и вместе с гвардейцами дождался выхода начальства. Затрубили трубы, забили барабаны, и мы, кавалькадой в пятьдесят всадников, бодрой рысью тронулись в сторону немецкой слободы. Я держался рядом с Горохом, с левой руки, так ему было удобнее разговаривать.

– Арестуем всех! Ну, не всю слободу, конечно, а всех, что у посла в охране. Руки крутить я уже навострился… Сейчас мы всех преступников в два счета переловим!

Немцы встретили наш отряд недоуменно-вежливо, ворота раскрыли, не дожидаясь просьб или требований, но Кнут Гамсунович навстречу почему-то не вышел…

– Перекрыть все выходы и входы! В оба глядеть за смутьянами! При попытке сопротивления – руки за спину и в тюрьму! – раскомандовался царь Горох, не слезая с белого, празднично наряженного жеребца. – Где посол? Подать его сюда!

Все немцы, находившиеся в данный момент в слободе, побросали работу и выбежали поглазеть на неожиданное вторжение. Мужчины и женщины, старики и дети, в аккуратно отглаженных костюмчиках, без тени страха и без слова упрека, позволили конным гвардейцам взять себя в кольцо и лишь доверчиво смотрели на царя, что-то тихо шепча по-немецки. Никто и не думал сопротивляться… Всадники смущенно ерзали в седлах и старались ободряюще улыбаться, а Горох все продолжал бушевать, хотя уже и не столь уверенно:

– А ну, который тут пастор Швабс? Выходи ответ держать за дела свои злодейские… И посла, посла мне наконец найдите!

– Великий государь, – на хорошем русском ответил один пожилой бюргер, делая шаг вперед, – я исполняю обязанности бургомистра в нашей небольшой колонии. Господин посол должен был быть у вас во дворце, он уехал еще ранним утром.

– Не было у нас вашего Шпицрутенберга. Если б явился, мне б враз доложили. Хватит врать, тут он небось… Пусть лучше сам выйдет, пока мои ребята здесь все закоулки не обыскали.

– Как будет угодно вашему величеству, – послушно поклонился немец.

По его лицу было ясно, что он не лгал. Видимо, посол со свитой и вправду куда-то уехал утром. В слободу они не возвращались, в царские палаты не заезжали, тогда где они? Горох тоже мужик неглупый, оставив на потом вопрос поиска посла, он переключился на пастора.

– Увы, преподобный отец Швабс очень болен, – покачал головой бургомистр. – Он второй день лежит не вставая. Если вашему величеству угодно, я провожу вас к нему.

Царь кивнул одному из стрельцов, что-то приказал сквозь зубы, и тот, спешившись, отправился с немцем. Буквально через пять минут они вернулись. Парень также шепотом доложился на ухо государю. Горох помрачнел…

– Может быть, мы можем предложить вашему величеству обед? – неуверенно молвил бюргер.

Он явно не понимал, зачем царь во главе отборного стрелецкого отряда неожиданно ворвался в слободу. Прочие немцы тоже прикрывали робкими улыбками полное непонимание происходящего. Похоже, все планы царя рушились, как шалашики в грозу. Он то краснел, то бледнел, но решительно не находил, к чему придраться.

– Пошлите двух молодцов проверить личные покои посла, – тихо посоветовал я.

Горох быстро закивал. Пока бургомистр водил стрельцов по высокому каменному дому, где размещалась резиденция немецкого дипломата, я сполз с коня и деликатно поинтересовался, где здесь церковь.

– Кирха? – вежливо переспросив, мне указали на небольшое пузатое здание в самом дальнем конце слободы.

Я прошелся к нему пешком. Двери не были закрыты, но внутри – ни души. Похоже, что церковь находилась в состоянии капитального ремонта или реставрации. Ни икон, ни скульптур, ни росписей на стенах – вообще ничего, что бы указывало на ритуальное помещение. Есть только алтарь из грубых гранитных плит черно-красного оттенка, и тот без креста. Хотя и никаких намеков на присутствие иного бога тоже не было. Я обошел все здание, изнутри оно повторяло форму пятиугольника, снаружи вписывалось в обыкновенный квадрат. Это как-то закрепилось в моем подсознании… Беглый обыск ничего не дал, похищенной ткани я не обнаружил, признаков планируемой черной мессы тоже нигде не замечалось. На всякий случай я вернулся к царю и уточнил:

– Что там с пастором?

– И впрямь больной, – напряженно подтвердил Горох, – стрелец говорит, так жаром и пышет. В кровати лежит, слова непонятные бормочет, бредит…

– Государь, беда!!! – донеслось из посольского дома.

Переглянувшись, мы поспешили внутрь, причем бургомистр, несколько немцев и особо любопытные стрельцы увязались следом. Поднявшись по лестнице на второй этаж, мы ахнули, ошарашенные увиденным. Рабочий кабинет немецкого посла был перевернут вверх дном! Шкафы взломаны, стол лежит на боку, бумаги и грамоты разбросаны по всему полу, ковер скомкан, личные вещи валяются где попало…

– Ну, что ты на это скажешь, сыскной воевода?

– Скажу, что крови нет, следов борьбы не видно. Наверняка весь этот тарарам был произведен, как только гражданин Шпицрутенберг выехал со двора. Здесь явно что-то искали. Потайной шкафчик, тайник в полу, сейф в стене, но не нашли.

– Почему ты так уверен?

– Исходя из милицейского опыта, злоумышленники в большинстве случаев уничтожают следы преступления. Если бы они нашли то, что хотели, то либо убрали бы за собой, либо устроили пожар. Так избавляются от улик, метод старый, но проверенный.

– Ничего не понимаю… – Царь задумчиво почесал бороду. – Так ведь посол вернется, все увидит, и уж такой шум поднимется… Знаю я его, всех тут перепорет, а виновного найдет.

– Значит, они рассчитывают, что он… не вернется, – неожиданно для себя прозрел я.

– Плохо дело. Вот что, Никита Иваныч, бери подчиненную тебе сотню и объявляй посла в розыск. Здесь нам больше делать нечего. Больного священника я с собой не потащу, люди засмеют. Но стражу у его постели поставлю! Как только оклемается – сразу ко мне на допрос. Присутствовать будешь?

– Нет.

– Вот и молодец. Я сам хотел об этом попросить, а пыр…т… пыртокол я тебе после покажу.

Из немецкой слободы мы уезжали несолоно хлебавши, с извинениями за беспокойство. В плане продвинутости следствия – абсолютный нуль. Человек, которого я планировал арестовать, мечется в горячечном бреду, тащить его в отделение в таком состоянии – и бессмысленно, и преступно. Посол никакой разумной информации наверняка не даст, ему самому сейчас требуется помощь. Вот тут-то я вспомнил, что забыл задать парочку существенных вопросов. Я догнал того стрельца, что ходил к пастору: