Читать книгу "Восемь. Знак бесконечности - Ульяна Соболева"

– Ты представляла, что я буду делать с тобой, когда ты окажешься в моей власти? – сильно вдавил в себя, так что я почувствовала его эрекцию. – Так что я делал с тобой в твоих мыслях? Целовал?

С этими словами он провел языком по моим губам, заставив их разомкнуться.

– Вот так?

Нет… не так. Подумала я и с унизительной мольбой посмотрела ему в глаза. Внезапно он жадно набросился на мой рот, проник в него языком, лаская, насилуя, терзая, кусая мои губы, засасывая их своими губами. Казалось, он не целует, а пожирает, клеймит, истязает.

Меня ломало от этого поцелуя, ломало от жажды большего. Пусть даст больше. Все. Я хочу все. Здесь. В его руках.

С всхлипом ответила на поцелуй, цепляясь в ворот его рубашки, задыхаясь от страсти. Данте хрипло застонал, когда мой язык сплелся с его, и пульсация между ног стала невыносимой. Если он не притронется ко мне, я умру. Я просто умру здесь и сейчас. Боже, я никогда в своей жизни никого так дико не хотела. В этот момент я готова была раздвинуть ноги и умолять его взять меня. В этом коридоре, у этой стены. Чувствуя безошибочным чутьем опытного любовника, что я на грани, и я готова сдаться, он усилил атаку, рука, сжимающая горло, легла мне на затылок, и Данте углубил поцелуй. Теперь мы целовались, словно дикие звери, дорвавшиеся друг до друга. С безумным исступлением. Не поцелуи, а укусы, и от них пронизывает похлеще, чем от самого секса.

Его вторая ладонь заскользила по моему телу вниз, задирая юбку, касаясь чувствительной кожи над резинкой чулок, Данте раздвинул мне ноги коленом и уже через секунду я задохнулась, его пальцы проникли внутрь, раздвигая, растягивая меня, с легкостью скользя во влажном лоне, вонзаясь очень глубоко, ритмично и сильно, а потом вышли наружу и снова ворвались резко и даже болезненно. Я зарычала, запрокидывая голову, закатывая глаза, чувствуя, как он оттягивает мою нижнюю губу зубами, удерживая, не давая вырваться от поцелуя, и снова набрасывается на мой рот, сильно сжимая затылок.

Теперь его язык вторил движениям пальцев внутри моего тела. Он брал меня ими, как членом. Быстро, умело, и я сходила с ума, плавилась, я насаживалась на эти пальцы и извивалась, терлась о его руку. Мне было больно от беспощадно грубых толчков и дико хорошо. Оргазм приближался неумолимо и мощно. Без предварительных волн удовольствия, он просто несся по моим венам, и когда пальцы Данте выскользнули из моего лона и сильно сжали клитор, меня разорвало на части. Я закричала ему в губы. Сильно сжимаясь, чувствуя новые быстрые и глубокие проникновения. Меня сотрясало долго и мучительно прекрасно, до слез и до ломоты во всем теле. Я даже не замечала, что все это время цепляюсь за его рубашку. Беспомощная, какая-то слабая, покорная… Моя нога обвила его бедро, корсет сполз с одной груди, а его ладонь натирала мой сосок, губы жадно пили мои стоны, всхлипывания, прерывистое, тяжелое дыхание. Оргазм начал утихать, но меня все еще продолжало трясти в его руках. Его пальцы все еще в моем лоне, которое продолжает слегка сжиматься вокруг них, а он забирает эти последние спазмы, как коллекционер, не желающий пропустить ни одно мгновение. Конечно, ведь это все его трофей. Я – извивающаяся у стены, пригвожденная, как бабочка в альбоме коллекционера. Я глотала воздух открытым ртом и меня шатало, в этот момент Данте разжал руки и, глядя мне в глаза, облизал свои пальцы, а потом хрипло сказал:

– Это самая ничтожная часть из всего, что я могу с тобой сделать, доктор Логинов. И это самая ничтожная часть из того, что ТЫ хочешь, чтобы я с тобой сделал.

Он развернулся и ушел вглубь залы, оставив меня одну задыхаться там у стены, поправлять корсет, одергивать юбку и чуть пошатываясь идти к выходу, чувствуя, как моя плоть все еще саднит после того, как внутри побывали его наглые и умелые пальцы.

Мне повезло, с черного хода стояло несколько такси, я поймала одно из них и юркнула на заднее сиденье. Только отъехав от клуба, я перестала дрожать. Господи, он отымел меня прямо там, в коридоре, как шлюху. Просто оттрахал пальцами, а потом развернулся и ушел. Даже не взяв. Слишком много чести? Или это способ унизить и показать мне, насколько я слаба перед ним, как и другие женщины, которых рядом с этим дьяволом настолько много, что, наверное, для него мы все на одно лицо. Внутри стало пусто и больно. А что теперь?

Он позвонит? Приедет? Есть ли у этого продолжение? Я жадно и наивно хотела, чтобы оно было. Данте Марини потек по моим венам, как яд. Он вызвал мгновенную зависимость. Боже, я никогда в жизни не кончала так быстро и так мощно. Я на крючке. Сижу по самое мясо. Его добыча поймана.

* * *

Утром, когда я с трудом разомкнула тяжелые веки, чувствуя, как начинается тяжелое похмелье после текилы, то первым делом, что я увидела по телевизору, морщась от головной боли и запивая аспирин стаканом минеральной воды – это репортаж новостей. В кадре карета скорой помощи и санитары выносят на носилках накрытый белой простыней труп, ткань насквозь пропиталась кровью, а внизу бегущая строка.

«Сегодня утром в Центральном парке найдена мертвая школьница. Несовершеннолетняя Елена Скворцова. Единственная дочь в семье русских эмигрантов…». В квадратике улыбающееся личико той самой девушки, которая, стоя на коленях в туалете, вдыхала кокаиновые дорожки… В клубе Данте Марини. Следующим кадром крупным планом показана свисающая из-под простыни синеватая рука с длинным, бордовым порезом на запястье. Я выронила стакан и тот разлетелся вдребезги.

Глава 13

Участок напоминал пчелиный улей. Трещали рации, телефоны, мобильники. Привычный шум утра понедельника. Шум. Как сильно он иногда бесит, просачивается сквозь поры в сознание и заставляет мозг закипать от раздражения. А в его кабинете тишина. Притом гробовая. Ферни и Стеф молча ждут, когда он скажет хоть что-то, а он молчит, нервно трет подбородок и смотрит в одну точку.

– Здесь что-то не так. Какой-то сбой, – наконец-то доносится его севший от бесчисленного количества сигарет и кофе голос.

– Что именно?

– Когда будут заключения экспертизы?

– Берн сказал максимум через час.

– Долго, мать его. Долго!

Алекс ударил кулаком по столу, и все вздрогнули. Заславский посмотрел на Ферни.

– Короткий промежуток и все как-то не так… Не так.

– Что не так? – спросила Стеф и отпила горячий черный кофе из пластикового стакана, обожглась и поморщилась.

– Все не так. Он убил ее в другом месте и принес в парк. А раньше он убивал прямо там. Это была его личная фишка. Кроме того, он сделал это быстро, а не продержал несколько дней где-то в своем убежище ублюдка-садиста-долбаного психопата.

– Думаешь, появился подражатель?

Алекс посмотрел на Ферни.

– Не знаю. Или он изменил правила игры, почуяв, что мы все знаем. После того как усилены патрули во всех парках, на трассах, ведущих к ним. Пресса пока молчит?

– Уже не молчат. В утренних новостях сообщили. Дальше скрывать нет возможности. Так что там с «или»?