Читать книгу "Три женских страха - Марина Крамер"

– Я не иду.

Он понимающе усмехнулся:

– Конечно, накажи всех своим отсутствием – то-то девчонки порадуются!

– Чему порадуются? – не поняла я. Меня уже начала злить эта его игра в загадки.

– Тому, что на вечер не явилась самая красивая девушка, – совершенно серьезно сказал Акела.

Я растерялась – а как еще можно было среагировать? Я никогда не считала себя красивой. Да, меня трудно назвать страшненькой или даже просто немиловидной, но и очевидной журнальной красоты во мне тоже нет. Да, шикарные черные кудри, длинные черные ресницы и большие карие глаза – но длинноватый нос с горбинкой и узкие губы. Да, хорошей формы грудь, тонкая талия, стройные ноги – но при этом маленький рост. Словом, до какой-нибудь Клаудии Шиффер далековато. Меня это не особенно заботило, но из уст взрослого мужчины прозвучал комплимент, значит, что-то во мне все-таки есть.

– Ничего страшного, как-нибудь переживут.

– Аля, я серьезно. Такой вечер в жизни один, не пропусти, потом жалеть будешь.

– А смысл? Все пойдут с родителями, а я?

– А ты с кавалером, – улыбнулся он. – Утрешь нос всем.

– Вам-то это зачем? – хмуро спросила я, не принимая шутки, да и не понимая, если честно, шутка ли это была.

Акела помолчал несколько минут, стряхнул с рукава спикировавшую с крыши муху и уронил:

– У меня не было выпускного.

– Почему?

– Идем чаю попьем, расскажу, – вздохнул он, спрыгивая с перил, и протянул мне руку, помогая встать.

Мы спустились в кухню, Акела сам заварил чай и сел за стол напротив меня. Я обняла свою большую чашку с изображением лондонского Тауэра – кто-то привез отцу, а он отдал мне, не любил больших чашек, зато я пила только из таких. Акела молчал и смотрел куда-то поверх моей головы.

– Знаешь, Аля, бывают моменты, о которых жалеешь всю жизнь, – вдруг произнес он, и я вздрогнула. – Ты вот еще недолго живешь, и то, наверное, жалеешь о чем-то.

– Бывает, – кивнула я, осторожно отхлебывая горячий чай.

– А представляешь, о скольком жалею я в свои тридцать семь? А твой отец – за его пятьдесят? И ведь не исправишь, не вернешь, не отмотаешь…

– А хочется? – Мне уже начала нравиться игра в вопросы и ответы, возможно, сегодня я узнаю что-то интересное – дело, похоже, к тому идет. Человека, когда ему необходимо выговориться, видно сразу – и черт с ней, с химией, я и так ее знаю.

– Хочется, Аля. Но есть такие вещи, которых не изменит даже возврат в прошлое.

Ничего не понимаю, но ладно – все равно интересно. И голос… мамочки, какой же у него голос…

– Я не попал на выпускной потому, что оказался на больничной койке. Любопытство и любовь к экспериментам, – печально усмехнулся Акела, помешивая ложечкой в чашке. – Дурак был… Изобретал с другом новый вид взрывчатки. И вечером, как раз накануне выпускного, монтировал дома взрывное устройство. Отца у меня не было, только мама. Она вошла в комнату неожиданно, я испугался, рука дрогнула – и взрыв… Я очнулся в больничной палате, лицо перемотано, не вижу ничего… руки не очень пострадали, а вот лицо… полыхнуло вверх, сожгло кожу на щеке, ухо… глаз вытек. Я ничего этого, понятно, тогда не знал, только чувствовал дискомфорт – не вижу, не слышу, чешется кожа под повязкой и очень болит, – он машинально притронулся рукой к обезображенной половине лица и продолжил: – На второй день забеспокоился – почему мама не приходит? Стал у всех спрашивать… Мне никто ничего не говорил, только через неделю пришел врач и сказал, что мама умерла в реанимации – обширный инфаркт и ожоги, организм не справился. Вот так… А уж когда врач про мое увечье заговорил… Вот тут и началось. Ты представляешь, что такое остаться по своей глупости в семнадцать лет без глаза, практически без лица? И одному? Самое страшное – одному. – Я как-то неопределенно кивнула, хотя внутри у меня все сжалось от ужаса и жалости к нему тогдашнему, моему ровеснику. – Вышел из больницы – куда? Глазной протез поставить невозможно – глазница пострадала. Про пластику в нашем городке никто не слышал – мы жили почти на границе с Китаем, там не тот уровень медицины. – А, так вот откуда он язык знает! Понятно теперь…

– И… что дальше? – решилась я нарушить молчание, повисшее в кухне после фразы о городе.

– А дальше, Аля, собрал я, что было, и рванул в столицу. Люди шарахались, понятно… Год работал на заводе, жил в общаге, готовился в институт – мечта была изучать языки. Попутно познакомился с человеком – у него клуб карате был. Подпольный, нельзя тогда было в открытую – сажали за это. Стал у него тренироваться, потом увлекся кэндо. Предлагал он мне на ринги выходить, на тотализатор, но у меня другая цель была – факультет восточных языков. И тогда этот Серж мне поставил условие – мол, выходишь один раз, и если сумеешь заработать, то сведу тебя с человеком, который тебе все сделает – и поступить поможет, и советы даст.

Акела замолчал, взял чашку и жадно осушил ее. Я боялась пошевелиться – до того мне было интересно и жутко. Где-то наверху гудела пылесосом Галя, и я молила бога, чтобы она убиралась как можно дольше и не вздумала спускаться сюда, чтобы не нарушать возникшего между нами понимания и откровенности.

– Тебе не скучно? – спросил Акела, но я отрицательно замотала головой:

– Нет-нет. Можно, я сигарету возьму? Курить очень хочется…

– Зря Фима тебе разрешил, – заметил он, протягивая мне пачку и зажигалку. – Потом жалеть будешь, что начала.

– Можно подумать, если бы он запретил, так я бы по углам не пряталась! – фыркнула я и закурила. – Так всем проще – я не вру и не прячусь, а он все знает и не принюхивается.

– Есть в этом доля разумного, – кивнул Акела. – Но ты все равно не увлекайся.

– Я подумаю. А дальше… что дальше? – Я даже не подумала, что этой фразой напоминаю ребенка, слушающего сказку, меня уже не волновало впечатление, которое произвожу на Акелу.

– А дальше… я согласился и вышел на ринг. И оказался лицом к лицу с амбалом, вдвое превосходившим меня и физически, и в технике, – улыбнулся Акела. – Понятное дело, он мне так навалял, что с ринга меня вынесли. Но Серж слово сдержал, потому что отлично понимал – я не справлюсь. Он просто хотел проверить, смогу ли я сдержать слово. И как только я смог нормально передвигаться и разговаривать, он привез меня на квартиру к этому Миямото. Конечно, звали его иначе, но какая разница? Миямото помог мне поступить в институт – я там оказался единственным иногородним на всем курсе. И он же взялся обучать меня кэндо всерьез.

– Надо же… я не знала, что вы институт окончили, да еще в Москве…

– Что, казался тебе тупым амбалом с куриными мозгами? – снова усмехнулся Акела. – Внешность обманчива, Аля. Ты вот тоже выглядишь взбалмошной папиной дочкой, а присмотришься – умная, самостоятельная и серьезная. Если не вспоминать полет из окна, – не удержался он от шпильки в мой адрес, и я улыбнулась: