Читать книгу "Арабские сны - Ирина Лакина"

— Как сквозь землю провалилась, госпожа! Вот еще беда! — виновато ответила Наргес Хатун.

— Неужели сбежала? — Валиде вскинула брови и, словно не веря своим словам, повела плечами.

— Начальник шахской охраны допросил всех свидетелей и считает, что так и есть.

— О аллах! Неблагодарная простолюдинка! Если уж ей так опротивела служба в гареме — почему не попросила меня выдать ее замуж за какого-нибудь вдовца? Зачем было сбегать?!

— Простите, госпожа, мне неведомы ответы на эти вопросы.

Мать Джахана спустилась еще на несколько ступеней, а затем вдруг опять обернулась, точно вспомнила что-то важное:

— Приведи в сад эту новенькую любимицу Джахана, как там ее — Рамаль? Хочу убедиться, что она не точная копия этой сумасшедшей Дэрьи Хатун. Мне больше не нужны проблемы и склоки в гареме.

— Слушаюсь, госпожа, — поклонилась хазнедар.

Мое успокоившееся было сердце вновь принялось выбивать барабанную дробь, выпрыгивая из груди от волнения и тревоги.

Хазнедар начала взбираться по лестнице обратно, чтобы пройти по балкону к моим покоям, и я пулей рванула в свою комнату, чтобы успеть до ее прихода спросить у Лерки, куда же подевалась проклятая калфа.

Я закрыла за собой дверь и прислонилась к ней, выравнивая дыхание. Лерка сидела на диване с покрасневшими глазами и вяло жевала засушенный персик. Судя по ее виду, она не спала всю ночь.

— Лекси, слава богу! — воскликнула она, бросив сухофрукт на диван и кинувшись ко мне с объятиями. — Это была кошмарная ночь!

— Быстро говори, где Зейнаб-калфа? Сюда идет хазнедар! — неожиданно грубо ответила я ей, прислушиваясь к шагам в коридоре.

— Я и Первиз-бей… — Лерка замолчала и тоже начала вслушиваться в тишину, словно опасаясь произнести признание как раз в момент, когда в мои покои войдет Наргес Хатун.

— Ну! — поторопила ее я.

— Этой ночью мы отвезли ее туда, к той стене… — шепотом ответила подруга, — ее забрал Ахмед.

— Но разве портал всегда открыт? — удивленно спросила я, испытывая внутреннее облегчение оттого, что никакого убийства не было.

Лерка открыла рот, чтобы ответить, но не успела. В дверь постучали. Радовало одно — мне не придется краснеть перед валиде, испытывая чувство вины за пропавшую калфу.

ГЛАВА 26

Накинув на плечи сиреневую атласную накидку с широким капюшоном, я впервые за все время пребывания во дворце вышла в сад, полной грудью вбирая свежий теплый воздух, напоенный запахами рожкового и лимонного деревьев, ароматами жасмина и сладостью роз.

Двое молчаливых евнухов послушно плелись позади меня, склонив головы и рассматривая что-то под ногами. Хазнедар важно вышагивала впереди, указывая мне дорогу.

Мы прошли по аллее с ровно подстриженными оливковыми и фисташковыми деревьями, слушая, как под ногами шуршит выложенный в искусную мозаику серый и черный гравий, и вышли к просторной лужайке, сплошь засаженной розами и маками. Чуть поодаль от лужайки, под сенью высоких раскидистых сумахов, малиновые бутоны которых устремлялись ввысь, словно колпаки шахских звездочетов, спряталась деревянная беседка с мягким диваном. Прозрачный тюль ее штор развевался на ветру, открывая взору свою почетную гостью — Валиде Айшешахбейим, дочь Гасана, правителя вассального государства Сефевидов Аг-Гаюнлу, что раскинуло свои земли в Восточной Анатолии.

Ее сосредоточенное умное лицо все еще хранило былые красоту и прелесть. Собранные в высокую прическу жгучие черные волосы без единой сединки переливались масленым блеском, оттеняя бледную кожу еще молодой женщины. Серебряная диадема с черными бриллиантами отбрасывала холодные блики, придавая своей владелице особый шарм. Карие медовые глаза поражали своей глубиной, а плотно сжатые, налитые кровью губы предупреждали об опасности.

Ее серое, словно посеребренное платье с затейливым кружевом рукавов и глубоким вырезом туго сжимало властную грудь, возбуждая воображение. Она вполне могла бы быть желанной и любимой в моем мире. Но не здесь, где ее в сорок три года уже записали в старухи, скинув на ее хрупкие красивые плечи всю заботу об управлении огромным хозяйством дворца и вечно скандалящим гаремом.

Я подошла к входу в беседку, внутренне ощущая священный трепет перед ее статусом и великолепием.

— Госпожа, — хазнедар остановилась перед входом и склонила голову. Я последовала ее примеру, — Рамаль Хатун пришла по вашему приказу!

— Можешь идти, Наргес Хатун, — валиде небрежным жестом отпустила ее, — а ты проходи, хатун, садись.

Я раздвинула белоснежный тюль на входе в стороны и вошла, робко устроившись на углу дивана и не смея поднять на эту женщину взгляда.

— Не бойся, Рамаль Хатун, — заговорила она, — я хочу узнать о любимице своего сына больше. Расскажи мне о себе — кто ты такая, из какой семьи, откуда родом?

Боже! Что же мне ей рассказывать? Что я родилась в Краснодаре в семье инженера и балерины, в семнадцать лет потеряла родителей в автомобильной катастрофе, окончила педагогический и имею диплом учителя физики, а также факультативно посещала школу балета?

Я судорожно начала вспоминать институтский курс истории стран Азии и Африки, пытаясь найти ответы на ее вопросы. В эту минуту я мысленно поблагодарила Бога за свое рвение по части учебы. Вот и пригодились казалось бы ненужные знания.

— Госпожа, я родом из Азербайджана, из Ардебиля. Мой отец пастух, у меня нет ни братьев, ни сестер… — плела я, испытывая неприятную дрожь во всем теле от собственного вранья.

— Надо же! — воскликнула валиде. — Ардебиль очень важный для нашей империи город! Это родовая провинция династии Сефевидов! Но ты не мусульманка, не так ли? Откуда твои предки?

— Из Восточной Грузии, госпожа.

— Ясно.

Она смягчила взгляд и сложила на коленях руки, рассматривая меня уже не так сурово.

— Любишь ли ты шаха Джахана? — спросила она так, что никакого иного ответа, кроме положительного, было невозможно дать, даже если любви и в помине не было.

— Люблю, госпожа! Всем сердцем! — с жаром ответила я, надеясь растопить последний лед в ее сердце.

— Рамаль Хатун, я хочу, чтобы ты уяснила одно, — она слегка наклонила голову, точно любопытная птица, которая увидела крохи хлеба, — падишах принадлежит династии и государству. Он обязан иметь здоровое потомство и свободный от эмоций разум. Именно поэтому веками в гареме складывались традиции, согласно которым одна наложница не может всецело владеть личной жизнью и любовью правителя. Будет глупо с твоей стороны препятствовать его связям с другими девушками из гарема. Ты должна смириться с тем, что его постель не принадлежит тебе. Как она не принадлежит и Дэрье Хатун. Ты видишь, до чего ее довела ревность. Она больше никогда не переступит порог его спальни. Ей остается только молиться, чтобы родился здоровый наследник. Не иди ее тропой. Будь умнее.