Читать книгу "Хитрости Локка Ламоры - Скотт Линч"

– Ох! – Мальчишка вздрогнул. – Ох!..

– О-хо-хо! – Цеппи подался вперед и потрепал его по плечу. – Озарение! Оно всегда как обухом по голове, верно?

– Пожалуй.

– Ну вот, теперь ты сам видишь, почему у тебя все пошло не так, как задумывалось. Сколько всего детей живет на Холме, Локк? Сто? Сто двадцать? Со сколькими из них, по-твоему, Наставник сумеет справиться, если они вдруг нападут на него? С одним-двумя – легко. А с четырьмя? С восьмью? Со всеми?

– Мы… э-э… да нам никогда такое в голову не приходило.

– А знаешь почему? Потому что власть твоего бывшего хозяина основана не на здравом смысле, а на страхе. Из страха перед ним старшие огольцы ходят по струнке. А мелюзга вроде тебя ходит по струнке из страха и перед ним, и перед ними. Все, что ослабляет этот страх, угрожает положению Воровского наставника. И тут появляется Локк Ламора, который гордится своими дурацкими проделками и считает себя умнее всех на свете.

– Я вовсе… я не считаю себя умнее всех на свете.

– Еще три минуты назад – считал. Послушай, Локк, вот я – гарриста, то есть предводитель шайки, пускай и маленькой. Твой бывший хозяин тоже гарриста – гарриста Сумеречного холма. А когда способность предводителя крепко держать вожжи в руках ставится под сомнение, в ход идут ножи. Ну подумай сам: разве сумел бы Воровской наставник сохранить непререкаемую власть на Сумеречном холме, если бы пошли слухи, что ты его так ловко одурачил? Обвел вокруг пальца, точно несмышленого ребенка? Старик уже никогда не смог бы держать своих сирот в полном повиновении. Они с каждым днем распоясывались бы все больше – и дело неминуемо закончилось бы кровопролитием.

– Поэтому он и избавился от меня? Но что насчет уличников? Что насчет ребят, которые помогали мне поквитаться с Веслином?

– Хорошие вопросы. Простые ответы. Твой бывший хозяин берет под опеку малолетних беспризорных сирот, и обычно они живут на Сумеречном холме до тринадцати-четырнадцати лет. Он обучает детей азам ремесла – воровским приемам и воровскому языку, умению заводить знакомства среди Путных людей и уживаться в шайке, всем хитростям и уловкам, позволяющим избежать виселицы. Обученных воришек он продает в крупные шайки, в настоящие шайки. Понимаешь? Он принимает заказы. Скажем, Серолицым требуется девчонка-домушница. Или Арсенальным нужен крепкий мальчишка, умеющий драться. Шайкам от Воровского наставника одна выгода: он поставляет им новых работников, уже владеющих всеми необходимыми навыками.

– Ага, я знаю. Вот почему… он меня продал вам.

– Да. Потому что ты – случай из ряда вон. У тебя недюжинные способности, хотя ты и направил их на дурное дело. Но твои маленькие друзья из уличников? Они ведь особыми дарованиями не отличались. Обычные воришки-карманники, заурядные малолетние заманухи. Еще не созревшие для настоящей работы. Никто за них и медяка не дал бы, кроме работорговцев, но у твоего бывшего хозяина, как ни странно, осталась крупица совести: он не продаст в рабство ни одного своего воспитанника даже за все богатства Каморра.

– То есть… он должен был что-то сделать со всеми нами? Со всеми, кто знал про монету и мог проболтаться? И я единственный, кого он продал?

– Совершенно верно. Что же до остальных… – Цеппи пожал плечами. – Через две-три недели никто уже и имен их не вспомнит. Сам знаешь, как оно бывает на Холме.

– Получается, это я убил их?

– Да, так и есть. – Цеппи не счел нужным смягчить голос. – Пытаясь навредить Веслину, ты в придачу к нему убил Грегора и четырех-пятерых своих товарищей.

– Ох, черт…

– Теперь ты понимаешь, что такое последствия? Почему нужно действовать без спешки, продумывать все заранее, учитывать все обстоятельства? Почему сейчас тебе надо угомониться и подождать, когда в тебе разовьется здравый смысл, достойный твоего плутовского дара? Впереди у нас годы совместной работы, Локк. Годы спокойной, усердной работы с тобой и остальными моими проказниками. Если ты хочешь остаться здесь, накрепко усвой одно правило: никаких самовольных мошенств, никаких плутней, никаких надувательств, вообще ничего без моего приказа. Когда молодцы вроде тебя лезут на рожон, обстоятельства ополчаются против них. А тогда обычно страдают другие люди. Все ясно?

Локк кивнул.

– Итак… – Цеппи резко расправил плечи, покрутил головой из стороны в сторону, и внутри у него что-то захрустело и затрещало. – Ты знаешь, что такое посмертное приношение?

– Нет.

– Это то, что все мы делаем для Великого Благодетеля и друг для друга. То, что делают не только посвященные служители Тринадцатого, но все воры и мошенники, все Путные люди Каморра. Когда мы теряем близкого человека, мы должны добыть что-нибудь ценное и расстаться с добычей – выбросить в море, скажем, или кинуть в огонь. Мы делаем это, чтобы помочь нашим друзьям на их пути в иные пределы. Ясно?

– Ага. Но мой бывший хозяин…

– Он тоже так делает, поверь мне. Он страшный скупердяй, но все равно втайне от вас он совершает посмертное приношение за всех до единого своих подопечных, которых теряет. Просто не считает нужным говорить вам об этом. Но тут вот какое дело… существует одно строгое правило: в дар Великому Благодетелю нельзя приносить вещь или деньги, тебе уже принадлежащие. Понятно? Ты обязательно должен пойти и украсть что-нибудь – не взять с ведома и позволения владельца, а именно украсть. Смекаешь? Добыть воровством, и никак иначе.

– Да, конечно.

Отец Цеппи хрустнул пальцами:

– Так вот, Локк, ты совершишь посмертные приношения за всех детей, тобой убитых. За Веслина, за Грегора, за каждого из своих маленьких друзей. Точное их число я узнаю через день-другой.

– Но я… они не…

– Разумеется, они твои друзья, Локк. И друзья очень хорошие. Потому что они помогут тебе понять очень важную вещь: если убиваешь, жди последствий. Одно дело – убить на дуэли, убить при самообороне, убить из мести. И совсем другое дело – убить просто по беспечности, по недомыслию. Смерти эти будут служить тебе постоянным напоминанием и предостережением до тех пор, покуда ты не станешь таким осмотрительным, таким благоразумным, что Переландровы угодники будут плакать от умиления, на тебя глядючи. Твое посмертное приношение составит тысячу полных крон за голову. Украденных по всем правилам, тобой собственноручно.

– Но я… что?! Тысяча крон? За каждого? Тысяча?!

– Ты снимешь метку смерти с шеи, только когда отдашь Великому Благодетелю последнюю монету – и ни секундой раньше.

– Но это же невозможно! На это уйдет… целая вечность!

– Не один год, если точнее. Но здесь, в моем храме, мы воры, а не убийцы. Если хочешь остаться жить со мной, отдай дань уважения мертвым – таково мое требование. Эти мальчики и девочки – твои жертвы. Уясни себе это хорошенько. Ты им кое-что должен в глазах богов. И останешься здесь единственно в том случае, если поклянешься на крови, что долг свой отдашь. Готов ли ты принести клятву?