Читать книгу "Тайная жизнь, или Дневник моей матери - Диана Чемберлен"

Иден кивнула, размышляя о собственном браке с Уэйном. Даже удивительно, как мало они сделали вместе за эти пятнадцать лет. Единственной связующей их ниточкой была Кэсси.

Бен положил кусок курицы и наклонился вперед.

– Я сам спроектировал дом, в котором мы жили. Хотите взглянуть на фотографию?

– Конечно.

Отерев пальцы о салфетку, Бен встал и направился в домик. Вернувшись, он протянул Иден фотографию своего бывшего жилья – чудесной постройки из кедра. Дом выглядел так, что Иден без труда представила в нем Бена.

– Восхитительно, – промолвила она.

– Стоит на участке, который спускается прямо к воде. Дом небольшой – на большой у нас просто не было денег, – но очень славный. Много стекла и света. Мы прожили в нем восемь лет, и все это время я не уставал им любоваться.

Иден взглянула ему в глаза и увидела в них гордость и боль утраты.

– Шэрон так и живет там? – спросила она.

– Со своим новым мужем, – ответил Бен. – Они расписались пару месяцев назад, примерно в то же время, когда Уэйн связал себя узами брака с той учительницей из Пенсильвании.

Голос его был тихим и безучастным, а боль – едва ли не осязаемой.

– Чем-то мне все это страшно не нравится, – заметила Иден.

Бен глянул на нее с нескрываемой тревогой.

– Нет-нет, не здесь. Просто у меня такое чувство, что вас обвели вокруг пальца.

– Не придумывайте, – горько рассмеялся Бен.

– У вас был чудесный дом, хорошая работа. Что ни говори, люди не теряют при разводе абсолютно все, если не совершили чего-то ужасного или…

Покачав головой, он коснулся ее руки:

– Так что там с дневником? Вы, кажется, хотели мне что-то показать?

Отодвинув свою тарелку, Иден решительно наклонилась вперед.

– Бен, разве вы не понимаете, что я сама прошла через развод и хорошо знаю, каково это – терять любимого человека?

– Ш-ш-ш. Давайте-ка лучше о чем-нибудь другом. – Он резко отодвинул свой стул. – Где ваш дневник?

Поскольку на улице уже стемнело, они перенесли стол и стулья в дом. Иден уселась на софу, а Бен устроился рядом на стуле.

– Моя мать нашла в пещере человеческий скелет, – пояснила она.

Брови Бена изумленно взметнулись вверх.

– И что она с ним сделала?

– Ничего, насколько мне известно. На тот момент ей было всего шестнадцать, и археология ее тогда мало интересовала.

– Вы не спрашивали про скелет у Кайла? Он все еще там, в пещере?

– Мы пока не говорили об этом.

Когда она сказала Кайлу, что ужинает сегодня с Беном, тот неодобрительно покачал головой. «Будь осторожней, детка», – сказал он. Иден была так встревожена его словами, что забыла упомянуть про скелет.

Иден открыла дневник на записи от 16 ноября и зачитала ее Бену. Тот, выслушав ее, рассмеялся:

– Ваша мать – просто прелесть. А кто такой Мэтт?

– Мой отец, – улыбнулась в ответ Иден. – Это первое мое знакомство с ним.

– Да уж, ваша мать просто изнемогает от любви к нему, – хихикнул Бен.

– Не забывайте, это 1943 год, а я родилась в 1955-м. Будет забавно проследить за тем, как меняются ее чувства. Мне бы хотелось, чтобы в жизни у нее была хоть одна настоящая страсть. Представляете, как это должно выглядеть на экране? Взрослеют они, а вместе с ними – и их чувства. Нарастает сексуальное напряжение. Мэтта должен играть Майкл Кэрри. Как думаете, с какого возраста он может начать эту роль?

– В плане внешнего вида – двадцать один или двадцать два года, если чуть подгримировать. В плане поведения – лет с пятнадцати.

– А он вам не слишком-то нравится! – рассмеялась Иден.

– Просто я ревную.

– Ну и зря.

Бен со вздохом положил дневник на журнальный столик.

– Завтра я спрошу у Кайла про скелет. Боюсь только, что это не слишком ценная штука, иначе Кайл уже рассказал бы мне о нем. Будь он старше пары сотен лет, это могло бы повысить значимость здешних раскопок. Не думаю, чтобы Кайл упустил в свое время такую возможность. Редко какой скелет сохраняется больше, чем на несколько столетий. Вот разве что в пещере было по-настоящему сухо…

Иден его уже не слышала. Взгляд ее был прикован к фотографии маленькой девочки, втиснутой за рамку зеркала. Потянувшись, она вытащила снимок.

– Это ваша дочь?

– Да.

У девочки были прямые платиново-белые волосы и длинная челка над широко поставленными серыми глазами.

– Какая прелесть! У нее ваши глаза.

– Да.

– Как ее зовут?

– Блисс.

– Блисс? – Иден не сдержала улыбки.

– Да. Мы заранее подобрали два имени, однако никак не могли прийти к окончательному решению. Но как только она родилась, имя Блисс первым пришло мне на ум. Мне казалось, что с таким именем невозможно быть несчастной. – Он криво усмехнулся: – Немного наивно с моей стороны, как я теперь понимаю.

– Скучаете по ней?

– Еще как.

Иден наклонилась вперед.

– Вы не хотите, чтобы она приезжала, потому что у вас нет денег? Нельзя ставить это во главу угла. Вам не нужны деньги, чтобы любить своего ребенка. Вы могли бы провести здесь замечательное лето. Вы бы рассказывали ей о природе, о месте раскопок. Если уж на то пошло, вы смогли бы сформировать ее взгляды на жизнь.

– Иден, – Бен встал и взял у нее фотографию, – вы просто многого не понимаете. – Подойдя к зеркалу, он поставил снимок на место. Иден ощутила, что между ними вновь возникла стена, как это было в «Шугар-Хилл».

– Простите, – сказала она. – Просто я не умею вовремя прикусить язык.

– Дело тут не в вас, а во мне. – Он стоял теперь перед маленьким магнитофоном. – Под какую музыку вы любите танцевать?

– Под любую.

Бен выбрал кассету со старыми мелодиями. Первая же песня оказалась медленной, и он предложил Иден руку. Та взяла ее с некоторой опаской.

– А вы не оттолкнете меня, как в тот раз в ресторане?

– Нет, – притянул он ее к себе.

Иден прикрыла глаза, чувствуя приятное головокружение. Она вдыхала еле уловимый аромат его пенки после бритья, запах свежестираной рубашки. Бен прижал ее к себе чуточку крепче. Она почувствовала давление его бедер, но не отстранилась, а прильнула к нему еще сильней. Бен легонько застонал. Наклонившись, он осторожно поцеловал ее, однако Иден не ответила на поцелуй.

– Меня пугает близость с тобой, – сказала она. – Ты не впускаешь меня в свою жизнь. Мне кажется сейчас, подойди я поближе – ты исчезнешь.