Читать книгу "Там, где течет молоко и мед - Елена Минкина-Тайчер"

К осени ко мне в класс записались еще двадцать человек, из них семнадцать сабр.

Глава 24. Германия

Мой чемодан уже собран.

– Смотри не потеряй билет, – волнуется мама. – И внимательно слушай, когда объявляют рейсы!

– И не разговаривай с незнакомыми мужчинами, – невинно добавляет папа.

Что, безусловно, дала эмиграция, это возможность путешествовать. У меня в голове целый список городов, которые надо посетить в первую очередь. Довольно банальный список, честно говоря: Париж, Венеция, Барселона…

– Мама, – задумчиво спрашивает Машка, – я что-то забыла, почему вы никогда не ездили за границу? Нужны были какие-то особые путевки?

Вот так вот. Забыла она!

– Если бы! Даже с самыми прекрасными путевками ты не могла поехать в самую незатейливую Болгарию, пока не пройдешь собеседование в райкоме и не расскажешь биографию Георгия Димитрова.

– А кто такой Георгий Димитров?

Вот и поговори с ней! Как в анекдоте: «А что такое очереди?»

– Знаешь, Машка, ну его совсем! Что нам Георгий Димитров? Давай поговорим лучше о Большом театре или Третьяковской галерее. Или еще лучше – об Эрмитаже. Роскошный все-таки музей, не стыдно вспоминать!

В голове у меня целый список прекрасных городов, которые надо посетить в первую очередь. Но среди них никогда не было города Дюссельдорфа. Хотя название вполне красивое, и даже с буквой «л».

Тетя Майя прислала письмо: «В принципе, это не болезнь, просто старость. А медицина здесь, кстати, прекрасная, особенно лекарства. И еще нам очень помогает еврейская община, приглашает на праздники – Песах, Пурим, помогает в съеме квартиры. И электротовары выдали совсем бесплатно, подержанные, но в хорошем состоянии. Пожалуйста, приезжайте, посмотрите на красивый город. Так хочется попрощаться…»

Папа отказался наотрез.

– Дюссельдорф, Мюнхен, Берлин – зачем смеяться над старым человеком. Вы еще предложите Дахау! Можно хотя бы старость и конец жизни провести спокойно, без приключений?

Он начинает усиленно страдать и хвататься за поясницу.

– Судя по биографии нашей семьи, конец жизни совсем не всегда совпадает со старостью, – ворчу я, хотя это жестоко.

Но и он тоже хорош! Всех достал со своей непримиримостью к Германии. Будто никогда не существовало антифашистов, гуманистов, великих немецких писателей.

– Томас Манн, – говорю я, – Генрих Бёлль, Рильке, Ремарк! И Цветаева, между прочим, очень любила Германию, разве ты не помнишь?

– Любовь – вещь интимная, – заявляет папа, – и не всегда контролируется умом. Муж Цветаевой, если не ошибаюсь, пытался даже полюбить НКВД. Но почему-то не добился взаимности.

* * *

Янис встречает меня на чистеньком красивом перроне. Ни тумана, ни луж, да и зачем нам прыгать через лужи? Он все еще похож на принца, немолодого, уставшего в былых сражениях принца. Ну может быть, не наследного. Например, двоюродного брата короля.

Сообщение прекрасное. От аэропорта всего пару часов на местном поезде. И город очень красивый. Даже не город, скорее старинный парк с воротами, замками и смешными, почти игрушечными горами, по которым мы шагаем, как два гнома, – вверх, вниз.

Тетя Майя почти не встает. Бедная, бедная моя Снежная королева!

– Ты знаешь, это даже хорошо, что я сюда попала, – говорит она шепотом. – Теперь меня похоронит община, по еврейскому обряду, и значит, мы скоро встретимся со Славой! Как ты думаешь?

– Конечно, хорошо, – говорю я. – Конечно, встретимся, – говорю я. – Обязательно встретимся.

* * *

Мы идем и идем по чудесному городу-парку, вверх-вниз, вверх-вниз.

– В принципе, человек везде может жить достойно, – рассуждает Янис. – Правда, на работу по специальности не приходится рассчитывать, это очень маленький город, но здесь хорошая еврейская община, эмигранты устраивают лекции в библиотеке при синагоге, даже поют в хоре на идиш. И потом, можно заняться изучением истории города, совершенствовать язык…

– А если поискать работу в другом городе? Взять да и переехать?

– Все не так просто. Понимаешь, место жительства определяет еврейская община, они же оплачивают аренду квартиры, медицинскую страховку. Жизнь скромная получается, но вполне удобная. Можно даже съездить в Париж на пару дней, есть специальная автобусная экскурсия.

– Ух ты, – я стараюсь не показывать зависти, – для нас Париж пока недостижимая мечта. Еще работать и работать!

– Работать как раз здорово, – Янис мрачнеет, – да еще по специальности! Здесь многие мечтают. А знаешь, что мы хотим попробовать? Издавать газету для эмигрантов! Настоящую газету на русском языке – с объявлениями, рекламой, веселыми рассказами. Можно и кроссворды помещать для обывателей. Пойдет, как думаешь?

– Пойдет, – бодро киваю я, стараясь не вспоминать бесконечные «русские» газеты в Израиле, сгорающие одна за другой, как бабочки-однодневки. – Вполне может пойти. Мне кажется, это очень интересная идея.

– Ну а как ты? – спохватывается Янис. – Как твоя музыка? Прилично платят?

– Музыка живет, и учеников оказалось очень много, но платят пока средне. Понимаешь, преподаватели музыки во всем мире мало зарабатывают.

– Что ты говоришь? Эх, надо было вам сюда приехать! И Саша бы легче устроился, здесь же можно подтвердить диплом врача без экзаменов. А для музыкантов – просто полное раздолье! Знаешь, – Янис радостно смеется, – Линда подружилась с одной парой из Ленинграда, они дают частные концерты. В замках! Город полон богатых людей, владельцев поместий, и все они обожают музыку, настоящие меценаты! Кстати, ты хочешь пойти на такой концерт?

– А это удобно? – удивляюсь я.

– Это прекрасно! Хозяин будет счастлив увидеть нового человека. В принципе, у них тут довольно однообразная жизнь.

Концерт оказался совершенно профессиональным. Прекрасная работа! Я просто влюбилась в эту пару из Ленинграда. И Моцарт, доложу я вам, гораздо лучше звучит в замке со старинной мебелью и камином, чем в нашем концертном зале, похожем на провинциальный советский кинотеатр.

– Большое спасибо, – говорю я хозяину замка, улыбчивому немолодому человеку, – у вас очень красивый дом. До свидания. Приятно было познакомиться.

Я стараюсь сказать еще что-нибудь приветливое и оригинальное, но иврит так и лезет в каждую английскую фразу. Как же мне надоели чужие языки!

– Как, разве вы не останетесь к чаю?

О, еще и чай. Вот уж мероприятие так мероприятие!

Сервировочный столик на мягких колесах легко катится по пушистому ковру. Изящные вазочки. Изящное печенье. Прозрачные фарфоровые чашки.

– Какой красивый стол, – вежливо говорю я, – и чашки…