Читать книгу "Война за справедливость, или Мобилизационные основы социальной системы России - Владимир Макарцев"

«1. Армия в девять с половиной миллионов человек стране не по средствам. Мы ее не можем прокормить. По данным министра продовольствия … максимум, что мы можем содержать, это семь миллионов человек. … Мы не можем эту армию ни одеть, ни обуть. Вследствие падения производительности труда после революции и недостатка сырья количество изготовляемой обуви упало вдвое против 1916 года, теплой одежды к октябрю едва хватит для удовлетворения потребности наполовину. Только к январю мы сможем дать на весь фронт нужное количество одежды. Между тем, отпустив 600–700 тыс. человек, Ставка категорически заявила, что дальше ни один солдат отпущен быть не может. Ставка, стоящая во главе этого дела, после всех расчетов и зная обстановку внутри страны, считает дальнейшее сокращение армии опасным с точки зрения обороны. Не будучи хозяином этого дела, я не могу изменить решения Ставки; здесь, значит, непримиримый тупик, если люди, руководящие обороной страны, не будут заменены другими, способными найти выход из создавшегося противоречия. Если же оставить все это в его теперешнем положении, то иного выхода, как заключение мира, нет (выделено В. М.).

2. Наши расходы достигли в день 65 млн рублей, из которых только 8 идет на общегосударственные нужды, все остальное – на войну, считая довольствие, обмундирование, снаряды, оружие, постройки, пайки семьям, примерно по 6 рублей в среднем на каждого призванного. Между тем, по сообщению министра финансов, мы живем без доходов, единственно на печатном станке, так как налоги перестали поступать. Станок же дает 30 млн бумажек в день. Таким образом, 1 января 1918 года образуется дефицит в 8 млрд рублей. Изменить это положение можно только решительным сокращением расходов на войну, но так как Ставка не считает возможным уменьшить армию, то и здесь тупик.

3. Армию разрушает агитация большевиков, внося разложение в самые основы ее организации, в отношения к командному составу. Но средства борьбы с большевизмом нет, так как он обещает мир, и масса на его стороне, поэтому разрушение армии прогрессирует, и его остановить нечем. Мы же со своей стороны никаких реальных шагов для приближения мира, единственного, что может изменить психологию масс и тем самым дать нам опору в силе оружия, не предпринимаем (выделено В. М.), считая, что управимся с движением иначе. Так как все это совершенно неверно, так как, ссылаясь на нашу неспособность, нас выбросят вон, и те, кто нас заменит, не постесняются заключить какой угодно мир, это снова тупик, ужасный, с одним только выходом: вынудить союзников согласиться на переговоры о мире (выделено В. М.), иначе это им же принесет неисчислимый вред.

4. Армию можно строить, лишь опираясь на командный состав. В теперешних условиях это невозможно. Офицеры требуют исполнения своего долга перед Родиной – идти на смерть, видя в этом спасение страны, солдаты, сбитые с толку пропагандой, не понимают, за что они должны умирать. На этом создается разрыв между офицером и солдатом, делающий командование армией невозможным. Мер к разъяснению этого народу мы не принимаем.

Поэтому взгляд солдата на офицера как на своего врага, заставляющего его «бессмысленно» умирать, не меняется, и исправить дела нельзя, если не пойти на крупные решения, на которых я настаивал».[194]

Военному министру никто не поверил, мало кто из политиков, находившихся тогда во власти, принял его слова близко к сердцу. «Политики убеждены, – писал в своем дневнике А. И. Верховский, – что, пережив уже не один кризис власти, и на этот раз можно будет как-нибудь обойтись без крупных решений. Молчать в такую минуту преступно. Зная, что не получу поддержки, я все же считал, что такой доклад в предпарламенте был необходим как апелляция к обществу, ко всем людям, которые думают в минуту, когда еще не поздно что-то сделать. Сейчас ведь от руководящих политических кругов требуется одно – санкция и поддержка предложенного им решения в области международной политики. Решение трудное, так как союзники сразу не согласятся на те шаги, на которых я настаиваю. Увы! Они еще меньше понимали обстановку в стране, чем мы. Не учитывали, что путь, который я указывал, один только может сохранить Россию как военную силу. Иначе разрушение армии и выход России из коалиции неминуемы (выделено В. М.). Другое большое решение – сокращение армии дальше нормы, указанной Ставкой, и борьба с анархией силой оружия (т. е. гражданская война, – В. М.). Надо рискнуть во имя общих интересов страны пренебречь численностью армии – одним из элементов ее силы. При этом мы должны быть готовы к тому, что противник будет в состоянии оттеснить нас на восток, занять многие важные центры. Но эта опасность, конечно, гораздо менее страшна, чем выход из коалиции и сепаратный мир».[195]

Рисковать почему-то никто не захотел. Наверное, поэтому мысли А. И. Верховского тогда восприняли как панику (В. Д. Набоков), а сегодня они воспринимаются как какое-то мистическое предсказание.

Страсти по Брестскому миру

В этом месте хладнокровие нам изменяет, и, забегая вперед, мы вынуждены сделать небольшое отступление. В последнее время, видимо, в ознаменование столетия 1914 года и столетия Октябрьского «переворота» 1917 года, в сознание наших доверчивых граждан все чаще закладывалась простая до безобразия мысль – виной поражения России в Первой мировой войне стали большевики, подписавшие Брестский мир. А от этого, скорее всего, потянут ниточку ко всей истории советского периода (не зря же так старается академик Ю. Н. Пивоваров, рассказывая нам сказки про отсутствие кризиса в 1917 году), чтоб уж и старики, окончательно запутавшиеся в своем прошлом, не вспоминали, а молодежь и так ничего не знает, а теперь и знать не будет.

Изо всех сил наши горе-историки пытаются стать героями не самых веселых шуток великого русского сатирика М. Е. Салтыкова-Щедрина: «истории у Глупова нет – факт печальный и тяжело отразившийся на его обитателях, ибо, вследствие его, сии последние имеют вид растерянный и вообще поступают в жизни так, как бы нечто позабыли или где-то потеряли носовой платок».[196]

Дошло до того, что Президент России В. В. Путин, видимо, пойдя на поводу у обитателей города Глупова, выступил с вульгарной оценкой итогов Первой мировой войны, и как нарочно, в 2012 году – в год Российской истории, фактически повторив все это и на юбилее 2014 года: «Уникальная ситуация в истории человечества! Мы проиграли проигравшей Германии. По сути, капитулировали перед ней, а она через некоторое время сама капитулировала перед Антантой. И это результат национального предательства тогдашнего руководства страны. …Огромные территории, огромные интересы страны были отданы, положены непонятно ради каких интересов, ради партийных интересов только одной группы, которая хотела стабилизировать своё положение у власти».[197]