Читать книгу "Накануне 1941 года. Гитлер идет на Россию - Олег Смыслов"

IV. Участие населения в маневрах.

Район маневров привлек к себе огромное количество зрителей и наблюдателей. Немецкий буржуа и интеллигент любит военщину, любит Рейхсвер (еще бы, на него все надежды). Стоит где-либо показаться группе солдат или офицеров, как их окружает толпа любопытных.

Местами стечение любопытных толп мешает работе войск. Я видел один командный пункт батальона, демаскированный толпой любопытных. Там же, где появлялись наши машины, все внимание устремлялось на иностранцев, и, разумеется, больше всего интересовались „русскими офицерами“.

Весьма показательно, что всюду и везде около нашей машины группировался рабочий люд, приветствовавший нас и жестами, а где и можно было вполголоса, „Рот-фронт“.

Особенно много народу скапливалось там, где появлялся Гинденбург. В Франкфурте около тира (место разбора) масса народу приветствовала появление Гинденбурга криками „Hoch“ и пением „Deutschland über alles“.

V. Общее впечатление о солдате и офицере.

Солдатский состав — молодых возрастов. Совершенно очевидно, что один из важнейших пунктов Версальского договора о 12-ти летнем сроке службы давно вычеркнут Рейхсвером. Старых солдат не видел. Внешний вид солдат отличный. Физически крепкая, выносливая молодежь.

Офицерский состав — в ротах младшие офицеры — молодежь. Среди старшего офицерства — средний возраст 30–38 лет. Держат себя с большим достоинством. Доклады командиров частей и их штабных офицеров об обстановке отличались краткостью и четкостью. Тактическая выучка хорошая.

Немецкий офицер — профессионал, мастер военного дела: устав и глубокое знание техники и тактики сегодняшнего дня предпочитает высоким проблемам будущей войны.

Во взаимоотношениях офицеров с солдатами на походе особой натянутости не наблюдалось.

VI. О взглядах высшего командования Рейхсвера на новую боевую технику и ее роль в будущей войне.

На банкете, устроенном Главным руководством, в честь представителей иностранных армий, после всяких любезных тостов и обычных взаимных комплиментов мы втянули наших хозяев в разговор на тему о будущей войне. Весьма интересны взгляды Гаммерштейна на роль танков. Он предостерегал от увлечения танками вообще и, в частности, тяжелыми. Увлечение ими, по его словам, это пережиток позиционной войны.

Будущая война ничего сходного не будет иметь с позиционным периодом мировой войны. Она будет вестись иными темпами и не в окопах; она будет скоротечная, маневренная. Танки могут стать гирями на ногах армии. Танки — это „блеф“.

Я перевел разговор на роль авиации в будущей войне, желая выявить взгляд немецкого командования на значение тяжелой авиации. Сослался я на интересную книжку майора Хельдерса, и как велико было мое изумление, когда Гаммерштейн спросил меня, что это за книжка… и кто такой Хельдерс…

Хорошие дела, — подумал я, — у нас Хельдерс нарасхват. Его залпом читают в подвалах „Красной звезды“. Не один десяток летчиков из нашей пылкой молодежи видит себя в воздушном рейде над Варшавой, а тут на родине Хельдерса высшие чины Рейхсвера не слышали о нем, не знают его книжки.

„Я не читаю всяких романов о будущей войне, их развелось слишком много“, — презрительно ответил Гаммерштейн.

Весьма осторожно я задал вопрос о новой организации дивизии, о ее разукрупнении. Ссылаясь на ряд статей в немецкой военной периодической печати, я спросил мнение Гаммерштейна о новой дивизии (без полкового звена)…

Гаммерштейн очень резко высказался против этой организации, ратуя за дивизию состава не менее 16–17 тыс. бойцов.

Когда я начертал ему тип дивизии без полков по данным немецких авторов, сидевший рядом с ним Помощник Начальника Генерального Штаба Итальянской Армии ген. Монти, не понимающий по-немецки, но по схеме моей догадавшись, о чем речь идет, оживленно вмешался в нашу беседу и высказался против такой организации дивизии, сделав исключение для горных дивизий.

Гаммерштейн весьма нелестно отозвался о всяких военных писателях (очевидно, Гаммерштейн не знал, что его собеседники страдают небольшим писательским зудом, иначе он не позволил бы себе такой бестактности).

После этого разговор перешел на охоту, в которой я полный профан, и на другие нескользкие темы.

VII. Гинденбург и Шлейхер.

20-го у переправы через Одер в районе Цибинген нас представили Гинденбургу и Шлейхеру.

Нас расставили шеренгой по алфавиту государств. Гинденбург обходил: здоровался с каждым из нас и обменивался двумя тремя фразами.

Когда он подошел к нашей группе, он немного задержался и, когда увидел нашу группу, выдавил сквозь зубы: „О, сколько генералов, весь Ваш большой Генеральный штаб приехал к нам“.

Гинденбург огромного роста старик, величественная фигура, но колосс на глиняных ногах, и действительно большие ноги с большим трудом удерживают в равновесии огромное туловище. Одет в полной фельдмаршальской форме со всеми орденами.

О Гинденбурге офицеры говорят с затаенной гордостью. Сопровождающий нас офицер рассказал нам следующий эпизод. Штаб Главного Руководства послал Гинденбургу все материалы и задания сторонам. Гинденбург, получив эти материалы, приказал доставившему их офицеру подождать немного, после чего он вызвал к себе его и дал свое решение за красных и синих. Это решение, говорит подчеркнуто рассказчик, совпало с решением Главного Руководства. „Der abte Herr“ (так называют Гинденбурга), остался фельдмаршалом до мозга своих костей.

Этому фельдмаршалу, приведшему Германию в Версаль, немецкая буржуазия вручила бразды правления государством, с затаенной надеждой, что именно он и скинет гири Версаля, нацепив их на шею рабочему классу.

Шлейхер, сравнительно молодой (по немецким понятиям) генерал. Умное, живое с хитрецой лицо, самоуверенный и знающий себе цену в настоящей политической ситуации Германии. Остановившись около нашей группы, обменялся несколькими фразами с тов. Тухачевским и сострил о глубоком обходе Красной стороны. „Вы ведь тоже господин Тухачевский, поклонник глубоких обходов. Ваша конница на правом фланге в походе на Висле замахнулась „глубоко во фланг полякам““…

РАЗБОР И 22-ГО ПОСЛЕ ОТБОЯ РАЗЪЕЗД ПРИМЕРНО ЧАСА ЧЕРЕЗ 2½. Все участники были собраны в Франкфурте в здание тира, на разбор. Прибыл Гинденбург. Первое слово было его. Но нас, иностранцев, вежливо попросили удалиться, и мы выступление Гинденбурга не слышали. Разбор сделал Гаммерштейн. Читал он разбор по написанному, сказал подробно о развитии маневров, но не давал оценки действий сторон, не делал никаких выводов, тактических, оперативных, оговорив, что все это будет дано в специальном приказе об итогах маневров.

Признаться, меня этот разбор поразил. Настолько он был беспредметным. Ничем иначе не могу объяснить, как особым ходом Гаммерштейна, не пожелавшим раскрыть все карты в присутствии представителей иностранных армий. После разбора нас построили около парадного въезда, опять в порядке алфавита держав, и Гинденбург попрощался с нами, поблагодарив за участие в маневрах. В этот же вечер мы все уехали в Берлин.