Читать книгу "Раневская, которая плюнула в вечность - Збигнев Войцеховский"

– Нет, я ничего не видела, – так же робко, даже вроде с испугом, но уверенно ответила Раневская.

Народ в зале стал ожидать чего-то незаурядного. Все понимали, что Фаина Георгиевна поднялась не просто так.

– Вот я хочу спросить, товарищ секретарь, – продолжила Раневская. – Если партия – это ум, честь и совесть, значит, ей нужны моя голова, мое сердце и моя душа, правильно?

– Правильно, – осторожно подтвердил секретарь.

– Вот, я так и думала! – радостно воскликнула Фаина Раневская. – Но партии же моя жопа, в которой, простите, кроме дерьма, ничего нет, не нужна?

– Нет! – Глаза секретаря парткома стали вылезать из орбит.

– Это совершенно правильная политика партии! – подытожила Фаина Раневская. – Жопа каждого принадлежит ему лично. Каждый вправе распоряжаться своей жопой так, как ему угодно. Так вот я свою жопу поднимаю со стула и у. ываю отсюда! – Актриса направилась к выходу.

В зале висел задушенный дикий ржач. Но вслух не смеялся никто.

– Заканчивай, – прошептал товарищ из горкома секретарю парторганизации театра.

Собрание быстренько завершилось.

Только на выходе из театра люди стали корчиться от неудержимого хохота.

Этот самый секретарь больше никогда не приставал к Раневской с предложениями вступить в партию.

Фаина Раневская и граждане, проходящие мимо

Пожалуй, талант Фаины Раневской, остроумной и интеллигентной женщины, особенно ярко проявлялся именно на улицах разных городов во время случайных, минутных встреч, происходящих при непредвиденных обстоятельствах. Их было немало, повсюду и разных. Тем более после знаменитого фильма «Подкидыш». Помните, того самого, где Фаина Раневская произнесла свою фразу, ставшую почти сакраментальной: «Муля, не нервируй меня!»

А знаете, ведь ее она проговорила экспромтом и игрушки девочке стала выбирать тоже совсем не по сценарию – прямо во время съемки. Актрисе не надо было вживаться в образ бездетной женщины. Трагизма в ней проявилось ничуть не меньше, чем комизма поначалу. Но все печальное наши люди, как правило, стараются быстренько забыть. А вот такие фразочки остаются в памяти.

Эта тоже зажила своей жизнью. Пожалуй, именно она стала первой фразой из кино, которая сделалась народным достоянием. Но будем честны, советские люди немало доставали этой фразой саму Раневскую. Больше дети. Но иной раз отличались и взрослые. Если кто-то вдруг узнавал Раневскую на улице, то считал своим долгом остановиться и прокричать: «Смотрите! Муля, не нервируй меня!»

Эти людские глупость и невоспитанность были одной из причин, по которой Раневская не любила своей киношной славы. Все же в театре, что ни говорите, публика совсем другая.

Но не стоит думать, что вот – только Раневская за дверь, так ее тут же все видят и узнают. Да нет же. По-разному было. В этом тоже имелась своя изюминка. Будь по-иному – мы с вами лишились бы удовольствия, так и не узнали бы о некоторых эпизодах из жизни Фаины Раневской на улицах.

Дело было в небольшом уездном городе Н., скажем так. Тротуары там узкие, дощатые, с большим количеством щелей между подгнившими досками. Стояла осень, тихая, прозрачная. Затяжной дождь окончился вчера, сегодня тротуар успел подсохнуть, хотя ступать с него на дорогу людям в приличной обуви никак не стоило. Нога сразу по самое колено погружалась в жидкую грязь.

Фаина Раневская неторопливо шла среди многочисленных прохожих. Погожий день позвал горожан на прогулку. Все старались идти в одном темпе, так как обгонять людей на узком тротуаре было не очень удобно.

Но одному молодому человеку очень не терпелось. Он, не сомневаясь в уровне собственной воспитанности, прокладывал себе путь с уверенностью первого советского ледокола.

Ему что-то негромко желали в спину те люди, которых он чувствительно толкал, обгоняя. Но парень шел, весь целеустремленный. Так, как пролетарский поэт шествует за гонораром.

Юнец обогнал Фаину Раневскую и при этом сильно толкнул ее в плечо. Она вынуждена была остановиться, чтобы сохранить равновесие и удержаться на тротуаре.

– Ох, какую прелестную воспитанность показывают молодые люди в этом заштатном городишке! – воскликнула Раневская, впрочем, без особой злости.

Парень вдруг остановился, смерил глазами актрису и сквозь зубы произнес:

– Еще всякая недорезанная буржуйка будет меня учить!

Возможно, та самая шляпа, без которой Раневская никогда не выходила на улицу, вызвала у этого юного хама мысль о том, что эта женщина – «из тех самых».

В ответ на это Раневская весело улыбнулась, огляделась. Рядом с ними уже собралось более десяти человек.

Потом Фаина Георгиевна громко, отчетливо, без всякого обвинения или обличения произнесла:

– В силу ряда причин я не могу сейчас ответить вам теми словами, какие употребляете вы. Но искренне надеюсь, что, когда вы вернетесь домой, ваша мать выскочит из подворотни и как следует вас искусает.

Одно мгновение кругом стояла тишина. На лице молодого человека отражались судорожные попытки понять, что же такое сказала сейчас эта тетка. Обидно оно или нет?

А потом раздался веселый смех десятка людей, стоявших вокруг этого хама. Он вдруг втянул голову в плечи, круто повернулся и почти побежал по тротуару.

Поклонники!.. От них Фаине Раневской доставалось больше, чем от других. Ладно бы ее останавливали, благодарили и шли дальше. Так нет же! Уцепятся, как клещи, будут идти рядом, заглядывать в глаза, стараться познакомиться, узнать адрес, напроситься в гости. Такие попытки не единожды предпринимали мужчины. Раневская отшивала их по-разному, как уж приходилось.

Было однажды: Одесса, теплый день. Фаина Раневская прогуливается со своей знакомой, любуется городом. И тут на другой стороне улицы появляется некто невысокого роста, круглый, лысый. Он идет навстречу актрисам, ест, нет, даже пожирает их глазами, потом останавливается, рот его открывается.

Колобок замер. Слегка выпученные глаза начали сверлить Фаину Раневскую.

Тем временем актрисы проходят десяток шагов вперед. Этот фрукт в костюме-тройке с огромным бантом вместо галстука срывается с места и бежит вслед женщинам.

– Постойте, постойте! – кричит он, догоняет Раневскую и ее подругу, забегает вперед, смотрит снизу вверх на Фаину Георгиевну и явно ее узнает.

– Здравствуйте! Здравствуйте! Позвольте представиться: Зяма Иосифович Брайтмен!

Раневская взглянула на мужчину, делано удивилась и ответила:

– А я – нет.

Она сделала шаг вперед, увлекая подругу за собой.

Колобок опешил. Он несколько мгновений так и стоял с протянутой рукой.

Это было в начале декабря, в середине семидесятых годов прошлого века. Фаина Раневская уже получила звание народной артистки СССР, ее практически всегда узнавали на улицах. Тем более что славу себе она сыскала не только своей игрой, но и отменным искрометным юмором, острыми репликами, оригинальными придумками и самыми неожиданными выходками.