Читать книгу "Сбежавший жених - Эльза Вернер"

Несколько минут на террасе царило молчание, потом барон сказал сдержанным голосом:

– Мне очень жаль, если мой рассказ несколько ухудшил ваше впечатление о молодом графе, но дела обстоят так, что я счел своим долгом говорить.

– Разумеется, я очень благодарен вам, – кивнул головой Дернбург. – Но я не имею привычки осуждать человека на основании одних сплетен, которые ходят в обществе, а потому разузнаю хорошенько, что здесь правда, а что нет.

– Разузнайте, – спокойно ответил Вильденроде. – Впрочем, что касается молодости Майи, то в нашем кругу девушки так часто выходят замуж в этом возрасте, если она действительно почувствует склонность к человеку…

– Который гоняется за богатой наследницей, чтобы поправить собственные дела, – перебил его Дернбург с горечью, доказывавшей, что сообщение барона сделало свое дело. – Я спасу свое дитя от такой участи.

– Это будет нелегко. Надо, чтобы претендент был свободным и независимым человеком и достаточно богатым, чтобы на него не могло пасть подозрение в преследовании корыстных целей, все другие непременно будут рассчитывать на ваши миллионы.

– Не все! – с ударением возразил Дернбург. – Я знаю одного такого человека; он беден и имеет только голову на плечах, правда, эта голова кое-чего стоит и обеспечит ему будущее; ему была открыта дорога к независимости и богатству, стоило только протянуть руку, но от него потребовали, чтобы он пожертвовал своими убеждениями, и он не согласился.

– О ком вы говорите? – спросил барон.

– Об Эгберте Рунеке… Вас это удивляет? Я давно убедился, что Эрих не будет в состоянии самостоятельно справляться с Оденсбергом, тут нужен человек моей закалки, а Эгберт именно таков – недаром он прошел мою школу. Но он так запутался в Берлине в сетях социал-демократов, что я почти не надеюсь освободить его.

– Неужели вы действительно хотели… несмотря на то что все знали?..

– Да, несмотря на то что все знал; я убежден, что он прозреет; только бы это не случилось слишком поздно для вас обоих.

Вильденроде после небольшой паузы медленно произнес:

– Впервые я не понимаю вас.

– Очень может быть, но не можете же вы считать меня способным собственной рукой бросить факел в свой Оденсберг. Если Эгберт не изменит своих убеждений, между нами все будет кончено, но… этого не будет, ему нужна свобода, он хочет выдвинуться, чего бы это ему ни стоило, хочет борьбы, но в то же время ему необходимо работать, созидать что-либо новое и быть хозяином того, что он создал; подобные натуры недолго выносят иго партии, которая всегда требует слепого послушания и не дает проявляться индивидуальным стремлениям отдельных личностей. Я боюсь только, что он опомнится, когда уже упустит свое счастье.

Грозные тучи собрались на лбу барона, и он сказал, с трудом владея голосом:

– По-моему, вы чересчур высокого мнения о своем любимце. Но как бы то ни было, вы намекнули…

– На что намекнул, господин фон Вильденроде?

– Я лучше сделаю, если не скажу, потому что… ведь это – абсурд.

– Почему? – рассерженно спросил Дернбург. – Не потому ли, что Эгберт – сын заводского рабочего? Его родители умерли, а если бы и были живы, то я выше подобных предрассудков.

Вильденроде молчал и смотрел не на говорившего, а перед собой, на заводы, на его лице застыло неприятное выражение.

– Я вижу, у вас иное мнение по данному вопросу, – снова заговорил Дернбург. – В вас возмущен родовой аристократ, которому мое мнение кажется чем-то чудовищным. Я иначе смотрю на это. Эриху я предоставил самостоятельность выбора, но за счастье дочери отвечаю я. Моя крошка Майя родилась поздно, но стала солнечным светом моей жизни; как часто в тяжелые минуты я черпал мужество в ее чистых глазах, в ее звонком детском смехе! Я не хочу, чтобы она стала жертвой корыстных расчетов, я желаю, чтобы она была любима и счастлива. Я знаю только одного человека, в руки которого без страха отдал бы ее судьбу, потому что убежден в его любви к ней. Он неспособен на расчет, он доказал мне это.

В этот момент вышедший из дома лакей доложил, что с патроном желает поговорить директор и ждет его в кабинете.

– В воскресенье? Должно быть, что-нибудь важное, – сказал Дернбург, поворачиваясь к двери. – Еще одно слово, господин фон Вильденроде. То, о чем мы сейчас рассуждали, должно остаться между нами, прошу вас смотреть на это как на доверенную вам тайну.

Он вошел в дом, и Оскар остался один, скрестив руки на груди, он прислонился к балюстраде террасы и погрузился в мрачное раздумье. Об этой опасности он не подозревал, никогда на нее не рассчитывал, перед ней бледнела и превращалась в ничто опасность, которую представляло появление графа Экардштейна, за минуту перед тем казавшееся ему таким грозным.

Очевидно, Дернбург предполагал существование любви между своей дочерью и этим Рунеком. На губах Вильденроде появилась насмешливая улыбка превосходства, он лучше знал, кого любила Майя, и чувствовал себя достойным своего соперника. Довольно колебаться, нечего больше раздумывать, пора действовать!

Глава 11

В конце обширного оденсбергского парка лежало Розовое озеро, маленький прудик, обрамленный тростником, и острый громадный бук протянул над ним свои ветви, а густо разросшийся кустарник, весь в цвету, обступил его со всех сторон.

На скамье под буком сидела Майя, в ее руках были цветы, которые она нарвала по дороге, а теперь хотела сложить в букет. Но до этого дело не дошло, так как рядом с ней сидел Оскар фон Вильденроде, «случайно» пришедший на это же место и сумевший так занять ее разговором, что она забыла и о цветах, и обо всем на свете. Он рассказывал о своих путешествиях. В Европе почти не было страны, которой бы он не знал, а он был мастером рассказывать. Майя напряженно, затаив дыхание, слушала его, девушке, кругозор которой до сих пор ограничивался семьей, все это казалось странным, необычным, похожим на сказку.

– Чего только вы не видели и не испытали! – восторженно воскликнула она. – Ведь это совсем другой мир.

– Другой, но не лучший, – серьезно сказал Вильденроде. – Правда, есть привлекательная, опьяняющая сторона этой жизни, это полная свобода с постоянной переменой и обилием впечатлений, и меня когда-то она прельщала, но это уже давно прошло. Наступает день, когда с человека спадает пелена упоения и он чувствует, до какой степени все это глупо, пусто и ничтожно, когда он со своей желанной свободой оказывается совершенно одиноким среди людской суеты!

– Но ведь у вас есть сестра! – с упреком заметила девушка.

– Через несколько месяцев и она покинет меня, чтобы принадлежать мужу, и мне страшно подумать о том, каким одиноким я вернусь к прежнему бесцельному существованию. Вы не можете себе представить, как я завидую вашему отцу! Он так уверенно стоит на земле благодаря труду, тысячам людей он дает заработать на хлеб, всеобщая любовь и уважение окружают его и последуют за ним в могилу, когда же я подвожу итог своей жизни, то что я вижу?