Читать книгу "Лица века - Виктор Кожемяко"

Е. М. Осенью 1971 года командировка привела меня в Волчанск – маленький городок Харьковской области. И в краеведческом музее, в первом же зале, я увидела портреты трех человек, живших здесь до революции.

На одном – тучный бородатый мужчина с чуть прищуренными, насмешливыми глазами. Подпись гласила: председатель Волчанской земской управы Василий Григорьевич Колокольцов.

На втором портрете – пожилая, гладко причесанная женщина с высоким лбом и тонкими, плотно сжатыми губами: заведующая земской школой Екатерина Ивановна Алексеева.

С третьей фотографии улыбался круглолицый, добродушного вида человек – доктор земской больницы Иван Константинович Джигурда.

Заведующую музеем, видимо, смутило, что я слишком долго и пристально вглядываюсь в портреты. Словно оправдываясь, но в то же время достаточно твердо она сказала:

– Конечно, эти люди работали здесь еще до революции. Но они очень много сделали для жителей нашего города, для всех, кто жил в уезде. Вот почему мы называем их нашими культуртрегерами. Разумеется, после революции у нас в Волчанске тоже были замечательные люди. Пойдемте в другой зал…

– Вот смотрите! – широким жестом она показала на портрет молодой темноволосой женщины. – Первый председатель нашего ревкома Надежда Николаевна Алексеева – дочь той самой Екатерины Ивановны, чей портрет висит в первом зале…

А я плакала. Потому что очень хорошо знала всех этих людей. Екатерина Ивановна – моя бабушка, Надежда Николаевна – моя мама, а Василий Григорьевич Колокольцов – мой крестный отец. Ну а доктору Джигурде я обязана жизнью. Он в 1906 году принимал роды у матери и спас меня, так как я родилась полузадушенная пуповиной…

В. К. До чего же удивительно все переплелось! Именно так и бывает в реальной жизни и в реальной истории. Читая вашу книгу, думал, что ведь невозможно искусственно разделить историю России на «до революции» и «после», поскольку все неразрывно связано. Как и в вашей биографии. Какая у Василия Григорьевича Колокольцова поразительная судьба! Столько доброго сделать для людей своего уезда, а в критический для Родины момент по стечению обстоятельств оказаться на чужбине. Тосковать по Родине и в конце концов, не выдержав, в минуту отчаяния покончить с собой. И эта его потрясающая предсмертная записка, которую столько лет спустя вам удалось найти! Со словами Тургенева: «Россия без нас обойдется, а мы без нее – нет».

И женщина, переславшая из Парижа в Россию эту записку, – известная теперь всему миру православная монахиня мать Мария, до пострига – русская дворянка, поэтесса Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева. Она совершила свой подвиг на оккупированной фашистами земле Франции, а на Родине посмертно была награждена орденом Отечественной войны. Ваша книга «Мать Мария», открывшая для соотечественников неизвестную героиню, способствовала этому!

На первый взгляд кажется неожиданным, что вы, автор многочисленных статей и книг о рабочих, об их творческом труде, вдруг занялись тогда совсем иной судьбой.

Е. М. Вы же понимаете, что так может показаться лишь на первый взгляд. Соприкосновение с душевным миром этой прекрасной русской женщины сразу поставило ее в один ряд с теми замечательными людьми, о которых я писала раньше. Человека делает способным на совершение подвига любовь. Не к себе, конечно, и не к деньгам, которые сегодня пытаются сделать главным кумиром для нас. Нет, любовь к Родине и к людям, ближним и дальним! Умение жить не только и не столько для себя, сколько для других.

В. К. В этом смысле коммунистическая нравственность куда ближе нравственности христианской, нежели капитализм – с его культом чистогана и безжалостной конкуренцией.

Е. М. Конечно! Что ближе христианству – «добивай отставших» или «помоги отстающему»? А ведь именно в этом коренная разница между социалистическим соревнованием и капиталистической конкуренцией. Да можно и шире сказать – между социалистическим образом жизни и капиталистическим.

У нас коллективизм идет от русской общины, от нашей артельности. Это же было правилом шахтеров: «Делись огнем!» То есть, если в забое у товарища погасла лампа, посвети ему. Стаханов и стахановцы возвели это в принцип соревнования: делиться опытом, поднимать за собой товарищей!

В. К. Мне посчастливилось писать о таких замечательных людях, как строители Николай Анатольевич Злобин, Владислав Пахомович Сериков, легендарный токарь Ермилов с «Красного пролетария»… Но развитию настоящего соревнования – чем дальше, тем больше, – согласитесь, все-таки очень мешал формализм, который в конце концов и погубил его.

Е. М. Что мешал – согласна, только вряд ли навсегда погубил. Верю, ко многому доброму и хорошему, что было у нас, мы еще вернемся. А сегодня… Конечно же, страшно обидно – теряем бесценное свое достояние. Между тем его не без успеха используют другие.

Приведу хотя бы такой пример. Я прочитала об американской фирме «Зайтек», которая вышла в число ведущих компаний мира, изготавливающих электронные источники питания. Благодаря чему? Философия Флойда Бергарда, вице-президента фирмы, зиждется на 14 принципах теоретика современного менеджеризма Эдгарда Деминга, который считается отцом послевоенного «экономического чуда» в Японии.

Я внимательно изучила все эти 14 принципов – и нашла их очевидное сходство с нашим отечественным социалистическим соревнованием! Не буду перечислять, поверьте на слово. Ну чем, к примеру, стенды в цехах «Зайтека» с надписью «Лидеры месяца» отличаются от наших «Передовиков месяца»? Или вот читаю: «На предприятии действует живой конвейер, когда каждая работница, в основном это женщины, передает собранные блоки соседке. Поскольку в конце „живой“ линии нет никаких инспекторов, каждый контролирует себя и своего соседа. Если все-таки работница допустила оплошность, обязанность соседки возвратить деталь на доработку. Флойд Бергард убежден, что такой метод – наилучший способ убедить каждого, что его сосед – потребитель сделанного им товара».

Но представьте, в первый послевоенный год на московском заводе «Красный богатырь», с которым я поддерживала связь с 1929 года, молодая работница Клава Зенова, став бригадиром галошного конвейера, ввела новшество, давшее огромный эффект в повышении качества продукции. Она ввела самоконтроль на конвейере. Каждая из работниц, прежде чем выполнить свою операцию, стала просматривать качество продукции предыдущей работницы. Это немедленно выявляло брак.

Милая Клава, конечно, и не подозревала, что полвека спустя ее взаимоконтроль станет достоянием американского предпринимателя. По существу, наше чудо стало «чудом „Зайтека“, и я не удивляюсь достигнутым результатам – сокращению возврата товаров заказчиками с 5 процентов до 0,3. Ведь это у нас было! Это, можно сказать, мы уже проходили.

Смотрите: американцы ищут пути, «как повышать качество и производительность труда рабочих без жестокости и давления на каждого рабочего». А у нас?…

В. К. Горше всего, что именно жестокость берет сегодня верх в нашей жизни. Жестокость и равнодушие. На днях получил письмо из Екатеринбурга, от общего нашего товарища Якова Исааковича Изакова. Думаю, завод медицинских препаратов, которым он руководил, по праву носил звание коллектива коммунистического труда. Помните, были «дети завода» – люди с трудной судьбой, над которыми коллектив шефствовал? Помните Люсю Попову – инвалида детства, зачисленную в одну из бригад?