Читать книгу "20 лет дипломатической борьбы - Женевьева Табуи"

– Столько золота и серебра бросают в воду! Неужели вы в самом деле можете выносить это зрелище, господин министр финансов?

– Увы! Это вошло у нас в привычку! – отвечает ему Невиль Чемберлен.

* * *

Двадцать девятого августа в Берлине барон Нейрат и генерал Шлейхер вручают французскому послу Франсуа-Понсэ проект соглашения о разоружении, основывающийся на базе франко-германского военного союза, который должен быть ратифицирован всеми другими странами.

Тридцатое августа. Ла-Манш. Палуба «Минотавра». Эррио, примостившись на связке канатов, курит трубку. Он возвращается с группой журналистов из поездки на Нормандские острова.

– Господа… страсти Виктора Гюго… и т. д.

Внезапно к «Минотавру» с предельной скоростью приближается моторная лодка. На ее борту кто-то размахивает пакетом. Лодка быстро пристает к кораблю, и вот уже начальник кабинета председателя Совета министров выходит на палубу.

– Что вы привезли нам, Альфан? Новости из Германии? – спрашивает Эррио.

– Да, господин председатель, очень важное сообщение из Берлина!

Эти две реплики авансом разбивают искусный маневр, который вчера был предпринят в имперской канцелярии генералом Шлейхером и фон Нейратом в их беседе с Франсуа-Понсэ.

– Прежде всего, я желаю, чтобы мой демарш оставался секретным, – сказал генерал. – Германия хочет двухсторонних переговоров с Францией, хочет искать вместе с ней основу для соглашения. Франция, крупная военная держава, которой свойственно чувство чести, должна понять, что рейх не сможет бесконечно пребывать в таком унизительном положении, когда ему разрешают иметь смехотворную армию, недостойную великого народа. Желания Германии скромны: пусть только согласятся признать принцип ее равенства в правах, и я могу вас заверить, что она будет применять его лишь в ограниченной степени.

Германская нота, которую в Париже спокойно и обстоятельно изучили, вызывает серьезные возражения.

– Если мы публично возражали против того, что принцип равенства в правах может вытекать из статей Версальского договора, то мы это делали не для того, чтобы согласиться с этим принципом во время сепаратных переговоров. Намерения Германии не могут не вызывать подозрений, – заявляет Эррио, направляя 11 сентября в Берлин вежливый отказ.

Таким образом, большие замыслы рейхсвера потерпели провал, и это поражение отнюдь не осталось в секрете, а было демонстративно выставлено напоказ. Шлейхер и Нейрат задыхались от гнева.

В тот же день в Женеве фон Нейрат посетил Поль-Бонкура в «Отель де Берг».

– Мне поручено передать вашему превосходительству ноту о том, что отныне Германия не будет больше присутствовать на заседаниях конференции по разоружению. Она вновь обретает свою свободу… Мы объявляем о начале строительства крейсера водоизмещением в десять тысяч тонн, которое до сего времени канцлер Брюнинг откладывал по вашей просьбе!

Сенсация!

– Это политика свершившихся фактов, провозглашенная еще два года назад Бернсторфом! – восклицают союзники.

В Лиге Наций ходят упорные разговоры:

– Германия от нас ускользает, и ответственность за это несет Франция! Это Франция противится предоставлению Германии равноправия. И именно Франция будет отвечать за перевооружение Германии.

* * *

В это время фон Папен спешит, чтобы попытаться еще преградить Гитлеру путь к власти.

Но Гитлер побеждает по всем спискам, Гинденбург почти уже на его стороне, а Герман Геринг стал председателем рейхстага.

Глава 12. Эррио и уважение подписи Франции

Число 13 и символический оркестр. – Испанская республика устраивает прием. – Беззаботный Асанья. – Тот, кто сажает оливковые деревья, не собирает с них урожая. – Большой прием во французском посольстве. – Равенство в правах и новый план Эррио – Бонкура. – Капля синильной кислоты. – Падение Эррио и уважение американского народа.

– Число тринадцать всегда приносит несчастье, – заявляет министр иностранных дел Чехословакии Бенеш, прибыв 6 сентября 1932 года на 13 сессию Ассамблеи Лиги Наций и найдя зал заседаний почти пустым.

Ораторы отказываются выступать.

Председатель Ассамблеи этого года Политис, открыв общую дискуссию, был вынужден отложить ее на несколько дней.

От прежних делегаций осталась лишь одна тень, ибо их состав уменьшен, по крайней мере, на три четверти. Делегации внимательно наблюдают друг за другом.

Трибуны для публики почти пусты.

Макдональд отсутствует, а фон Нейрат отказывается брать слово.

Но только что открылся новый ресторан. Он расположен напротив кладбища Сен-Жорж и называется «Кладбищенский ресторан».

– Все это весьма символично, – вздыхая, говорят делегаты, поедая камбалу-меньер и цыплят в сметане.

Суеверные люди вспоминают, что в прошлом году по случаю открытия 12 сессии Ассамблеи Секретариат Лиги Наций устроил концерт по радио, исполнители которого находились в разных городах Европы: «Оркестр, который вы сейчас услышите, – объявил по радио женский голос, – выступает в следующем составе: фортепьяно – в Париже, первая скрипка – в Вене, гобой – в Лондоне, кларнет – в Риме, корнет-а-пистон и контрабас – в Цюрихе. Дирижер находится в Берлине».

– Ну, уж если это символ, то я с большим удовольствием предпочел бы ему какой-либо другой, – говорит Бенеш, садясь на свое место.

– Несомненно то, – замечает в заключение Политис, – что Германия, уйдя теперь с конференции по разоружению, будет спокойно продолжать перевооружение рейха!

* * *

Французская делегация не присутствовала до конца сессии Ассамблеи. Глава правительства Эдуард Эррио был первым официальным лицом, приглашенным молодой Испанской республикой, созданной в результате выборов 12 апреля 1931 года.

Двадцать первого октября, находясь на Кэ д’Орсэ, Эррио углубляется в чтение длинной статьи-меморандума Адольфа Гитлера, опубликованной в «Фёлькишер беобахтер» и перепечатанной прессой всего мира.

Гитлер требует всеобщего возрождения немецкого народа силами новой национал-социалистской партии, выступающей против существующей политики унижения. «Я не верю в эффективность конференций, – пишет Гитлер, – потому что силы, преобразующие жизнь, не находятся за зеленой скатертью столов. Нет никакого сомнения в том, что Германия имеет абсолютное право на равенство в вооружениях. Но поскольку здесь речь идет об изменении соотношения сил в жизни народов, то это право не получит международного признания, если только оно не станет уже “свершившимся фактом”».

Затем Эррио подчеркивает красным карандашом следующую фразу:

«Мощь держав определяется не бюллетенями, которые они могут опускать в урну во время международных конференций, а силой, которую они могут бросить на чашу весов истории».