Читать книгу "Ты только моя - Кейт Хьюит"

Халиль старался говорить без надрыва, но эмоции невольно прорывались наружу. Елена даже представить не могла себе этот кошмар. Связывать семилетнего мальчика? Мучить его, бить, так чтобы на спине остались шрамы, а на руках – ожоги? Ее переполняли ярость и боль, она прижалась щекой к спине Халиля, всем телом прильнула к его телу.

– Я так рада, что все позади.

– И я.

И все же Елена знала, что ужасное прошлое забыть невозможно, что на сердце у Халиля столько же шрамов, сколько на его спине. Неудивительно, что теперь он никому не доверяет и не верит в любовь.

Может быть, ей удастся спасти его? Доказать, что настоящая любовь существует.

Она перевернулась на живот, прижалась губами к его запястью, затем губами и языком проложила путь по всему его телу, показывая Халилю все то, что не могла выразить словами.

И он не оттолкнул ее. Халиль держал ее за плечи, пока она двигалась над ним, а затем нежно и мягко опустилась на него. Халиль, закрыв глаза, прерывисто дышал, а она начала двигаться, выплескивая в этом акте любви все, что было у нее на сердце и на душе. Елена молилась, чтобы Халиль понял ее чувства.

В ту ночь сон долго не приходил к Халилю. Он смотрел на балдахин над кроватью, держа в своих объятиях Елену, слыша, как выравнивается ее дыхание, и гадал, почему он был с ней так откровенен. Никому еще он не признавался в этом – даже Дайме и Ассаду. Зачем кому-то знать о перенесенном им унижении? И все же так хотелось, чтобы кто-то понимал и принимал его до конца.

Понимание и чуткость со стороны Елены едва не заставили его полностью потерять контроль над собой. Он до сих пор не знал, что такое любовь. Но если она и есть, то их отношения с Еленой являются подлинным ее воплощением. Халилю необходимо было знать, ответно ли его чувство.

Он изменился. Он менялся с тех самых пор, как встретил Елену, как увидел в ней свое отражение, и она смягчила его, выпустила на свет его скрытые чувства, подобрала ключ к его сердцу.

Разве можно вернуться к прежней пресной жизни?

Их обвенчали в дворцовой часовне в присутствии членов совета с супругами, нескольких послов и дипломатов.

На Елене было кремовое шелковое платье и кружевная накидка в тон. От свадебного букета и фаты она решила отказаться. Она подобрала наряд с помощью своего стилиста сразу по возвращении. Она хотела казаться женщиной, контролирующей свою страну, свою судьбу. Женщиной, готовой вступить в «деловой» брак. Конечно, в глубине души ей хотелось одеться в воздушное платье и кружевную вуаль, держать в руках огромный букет и в сопровождении отца идти к алтарю. «Но это лишь нелепые мечты, – напомнила она себе. – Важен брак, а не свадьба».

Их ночь была такой нежной, такой чудесной, но сегодня Халиль стоял рядом с ней с каменным лицом, молчаливый, непроницаемый, в традиционном кадарском наряде – богато вышитой тобе и свободных брюках. Он выглядел великолепно и немного пугающе: совершенно не было понятно, о чем он думает и что чувствует.

Свадебная церемония прошла как в тумане. Халиль и Елена произнесли клятвы. Он притянул ее к себе и запечатлел на ее губах холодный поцелуй. Затем был устроен небольшой торжественный прием. Елена беседовала с гостями, советники выражали свою радость от того, что теперь нашелся человек, который сможет о ней позаботиться. Она чувствовала, что теперь ее жизнь изменится кардинально. Но не жалеет ли сейчас Халиль о сделанном шаге?

После приема Елена и Халиль удалились в комнаты в ее личном крыле дворца.

У кровати с балдахином их ждало охлаждающееся шампанское, в камине потрескивал огонь, на подушке кто-то заботливо оставил для Елены легкую ночную рубашку.

– Ты выглядела сегодня прелестно, – сказал Халиль. – И до сих пор так выглядишь. Я не мог отвести от тебя взгляд.

Елена вспыхнула от удовольствия.

– Спасибо. Я тоже не могла на тебя налюбоваться, – с застенчивой улыбкой призналась она.

– Я в курсе.

– Ах ты, наглец! – рассмеялась она.

– Но это же правда!

– Было бы более галантно не упоминать об этом.

– Почему? – Халиль подошел к ней. – Это же было взаимно? – Он покрыл легкими поцелуями ее лицо. – А вот этого я ждал весь день.

– А что же раньше не решился?

Халиль поцеловал ямку у нее на шее.

– Представляешь, что бы подумали твои чопорные советники, если бы я похитил тебя из бальной залы и вернул с помятой прической, припухшими губами и огромной улыбкой в пол-лица?

Елена улыбнулась:

– Они были бы рады, что я должным образом исполняю свои супружеские обязанности.

– Думаю, – сказал Халиль, расстегивая молнию на ее платье, – тебе нужны более подробные инструкции по исполнению супружеского долга.

Платье упало на пол, и на Елене остался только бюстгальтер и трусики.

– Да, наверное, – согласилась она, сгорая от желания.

Спустя несколько часов Елена, уютно устроившись в объятиях Халиля, предавалась радужным мечтам об их будущем.

– Мне надо поехать в Париж, – сказал Халиль. – Повидать тетушку. Она переехала туда несколько лет назад. Мне бы хотелось, чтобы вы познакомились.

– Конечно, – спокойно ответила Елена. Она была рада разделить с ним любую часть его жизни.

– После этого мы вернемся в Кадар. Я получил сообщение от Азиза: он согласен встретиться со мной. И если мне удастся убедить его устроить референдум, мне бы хотелось, чтобы ты в этот момент была рядом со мной. Очень важно, чтобы люди видели, что ты меня поддерживаешь. Это не займет много времени, и ты быстро сможешь вернуться в Талию.

– Разумеется. Но, может, ты хочешь, чтобы я задержалась в Кадаре подольше? – Елена повернулась, посмотрела Халилю в глаза и увидела в них теплоту.

– Да, – коротко ответил он, и Елена сжала его ладонь, как никогда уверенная в том, что любит этого человека и готова ехать за ним на край света.

– Тогда я останусь, – сказала она.

Халиль подвинулся к ней еще ближе и поцеловал.

Глава 13

Следующим утром Елена и Халиль отправились в Париж.

– Должно быть, у вас с тетей отличные отношения, – сказал Елена, когда они заняли свои места, и самолет оторвался от земли.

Стюард принес им кофе и пирожные.

Халиль добавил молока в обе чашки.

– Не все так просто.

– Почему?

– Когда Дайма нашла меня, я жил в пустыне уже три года. Я был… трудным ребенком. Нет, скорее даже… диким.

Елена попыталась сдержать неожиданно подступившие слезы.

– Мне больно думать о том, что ты перенес.

– Это было давно. Но дурно на меня повлияло. Три года со мной обходились как с животным. И когда Дайма меня нашла, я и вел себя как животное. Да что там, я едва говорил. – Его лицо словно окаменело. – Она была очень терпеливой. Увезла меня в Нью-Йорк, где я жил с ней и ее мужем. Отвела меня к врачам и педагогам, которые помогли мне начать новую жизнь. Правда, в Америке я так никогда и не чувствовал себя уютно и спокойно. Никто не знал и не понимал, что я на самом деле пережил. Даже Дайма.